|
Утверждая эвристический характер страстности, одержимости в процессе познания, М. Полани разделяет стремление к удовлетворе-нию собственных потребностей и стремление, учитывающее возмож-ность удовлетворения потребностей других людей. Таким образом, лич-ностное в научном познании означает подчинение ученого-творца двум детерминантам: собственному страстному желанию достичь интеллек-туального успеха и всеобщему требованию приблизиться к истине. По словам М. Полани, личностное знание «преодолевает дизъюнкцию между субъективным и объективным» (там же, с. 139). Для ученого поиск смысла жизни перестает быть сугубо индивидуальной задачей, экзистенциально замкнутой в границах его жизни как отдельного, изо-лированного существа. Ученый как субъект, формирующий тексты со-временной ему культуры, а значит - сознание современников и по-томков, изначально рассматривает свою жизнь как не принадлежащую исключительно ему самому. Так, некоторые ученые считали возмож-ным использовать свою жизнь (в буквальном смысле) на благо науки (И.П. Павлов; А.А. Богданов, умерший после проведенного на себе эк-сперимента по переливанию крови; Н.Я. Пэрна, ведший дневник уми-рания по просьбе А.А. Ухтомского, а также регистрировавший явления ритмов в собственной жизни в течение 18 лет). Таким образом, поня-тие «смысл жизни» в судьбе и деятельности ученого находит совер-шенно особое преломление: человек науки превращает плоды само-познания в объективные значения, коммуницируемые смыслы. Этим, по сути, отличается творческое, личностное бытие от бытия тривиаль-ного, индивидного. Если домыслить эту модель для ученого-философа, по всей видимости, языковое и текстовое расхождение между содер-жанием личностных смыслов и объективированных значений будет 96 преодолеваться в его трудах в наибольшей степени (по сравнению с работами ученых-естественников, физиков, историков и др.). Однако спорным остается вопрос о роли личностных смыслов в управлении поведением, а также - об особенностях этого взаимодействия в жиз-ни ученого. Было бы неправильно говорить о том, что ученый с самого начала осознает отчуждаемую ценность рождающихся в его сознании идей, и тем более недопустимо считать, что научное открытие приходит к исследователю в готовом виде. Не случайно современные концепции раз-вития научного знания, как отечественные, так и зарубежные, выде-ляют в структуре познавательной деятельности ученых особую сферу: для М.Г. Ярошевского это - надсознательное, для М. Полани - лич-ностное знание. Объединяет эти разноплановые понятия, во-первых, акцентировка процессуальной, не всегда осознанной (имплицитной, неявной), индивидуально-психологической природы научно-творческого познания, а во-вторых, преодоление границы между субъективным и объективным началом, которое осуществляется в сознании истинного ученого, подчиненного, с одной стороны, нормативным требованиям, а с другой - движимого индивидуальной страстью, соб-ственным интересом, глубинной потребностью. Изучение неоформленных идей, возникающих на стадии подготовки научной тео-рии и вплетенных в широкий контекст личностных смыслов и поясня-ющих значений, может представлять немалый интерес для психолога, пытающегося понять личность творца, выяснить глубинные мотивы его деятельности. Обоснование этого подхода содержится в работах оте-чественных психологов. В частности, Д.А. Леонтьев считает, что «любой смысловой конструкт соотносит объект или явление с какой-либо по-требностью или ценностью личности и поэтому по используемым че-ловеком конструктам можно “вычислять” его потребности и ценности» (1997, с. 45). — 91 —
|