Малый трактат о великих добродетелях

То же самое справедливо и в отношении нравственности и этики. Мы нуждаемся в морали только в отсутствие любви – вот почему мы так в ней нуждаемся! Командует любовь, это верно, но любви так часто не хватает. И потому любовь командует в свое отсутствие, командует посредством самого своего отсутствия. В свою очередь, долг принуждает нас делать как раз то, что мы без всякого принуждения делали бы из любви, присутствуй она в нас. Разве любовь могла бы требовать от нас чего-то, кроме самой любви, которая, как мы знаем, не возникает по требованию, или, по меньшей мере, чего-то такого, что походило бы на любовь? Командовать можно только действиями, поступками, и в этом вся суть: мораль предписывает нам не любить, но, повинуясь долгу, действовать так, как мы по доброй воле действовали бы из любви. Максима долга звучит следующим образом: «Поступай так, как если бы ты любил».

По существу, это есть то, что Кант называл практической любовью. «Такая любовь к людям хотя и возможна, но не может быть нам предписана как заповедь, так как ни один человек не может любить по приказанию. Следовательно, в этой сердцевине всех законов разумеется только практическая любовь. […] Любить ближнего – значит охотно исполнять по отношению к нему всякий долг. А заповедь, которая делает это правилом, не может предписывать иметь такое убеждение в сообразных с долгом поступках, а может лишь предписывать стремиться к нему. В самом деле, заповедь, гласящая, что нечто должно делать охотно, заключает в себе противоречие» («Критика практического разума», «О мотивах чистого практического разума»). Любовь – не заповедь, а идеал (по Канту, «идеал святости»). Но этот идеал ведет нас и освещает нам путь.

Добродетельным не рождаются – добродетельным становятся. Каким образом? С помощью воспитания: через вежливость, через мораль, через любовь. Мы уже показали, что вежливость – это своего рода видимость морали: быть вежливым значит поступать так, как будто ты добродетелен. Так начинается мораль, с самой нижней ступеньки, имитируя добродетель, которой она не обладает, но к которой приближается благодаря воспитанию. В жизни вежливость постепенно утрачивает свое значение, тогда как мораль, напротив, становится все более важной. Именно это открытие совершает в свое время каждый подросток, о чем полезно помнить и взрослым. Но это лишь начало процесса, который не должен на этом останавливаться. Точно так же мораль – это видимость любви: поступать высокоморально значит поступать так, как будто ты любишь. Благодаря чему мораль продолжается и крепнет, на сей раз имитируя любовь, которой не испытывает, но к которой приближается – через привычку, через интериоризацию[10], через сублимацию, – а иногда самоликвидируется в этой любви, притягивающей, оправдывающей и растворяющей ее. Поступать хорошо – значит в первую очередь поступать так, как принято (вежливость), затем поступать так, как должно (мораль), и, наконец, иногда поступать так, как хочется под влиянием любви (этика). Как мораль освобождает нас от необходимости быть вежливыми (только добродетельному человеку уже не нужно поступать так, как если бы он был добродетельным), так любовь освобождает нас от морали (только тот, кто любит, не нуждается в том, что поступать так, как если бы он любил). Таков дух Нового Завета – «Люби и делай что хочешь» (Бл. Августин. Комментарий к Первому посланию Апостола Иоанна, VII, 8). Тем самым, поясняет Спиноза, Христос освобождает нас от Закона, но не отменяя его, как глупо предлагал Ницше, но исполняя его («Не нарушить пришел Я, но исполнить» – Мф 5:17). Иначе говоря, комментирует Спиноза, подтверждая этот Закон и навсегда вписывая его в сердце каждого. Мораль и есть эта видимость любви, благодаря которой становится возможной любовь, освобождающая нас от морали. Она рождается из вежливости и тяготеет к любви; она позволяет нам совершить переход от одной к другой. Вот почему мы любим ее, несмотря на ее строгость и даже суровость.