Слова и вещи

Мы видим, что эти три понятия — матезис, таксономия, ге­незис — означают не столько отдельные области, сколько проч­ную сеть принадлежностей, определяющую всеобщую конфигу­рацию знания в классическую эпоху. Таксономия не противо­стоит матезису, а располагается в нем и вычленяется из него, так как она тоже является наукой о порядке — качественным матезисом. Однако матезис, понимаемый в строгом смысле сло­ва, является наукой о равенствах, следовательно, об определе­ниях и суждениях; это наука об истине. Таксономия имеет де­ло с тождествами и различиями, это наука о сочленениях и классах, это знание существ. Генезис размещается внутри таксономии или по крайней мере находит в ней свою первую возможность. Однако таксономия устанавливает таблицу види­мых различий; генезис же предполагает последовательность се­рии; таксономия имеет дело со знаками в их пространственной одновременности, как и синтаксис; генезис распределяет знаки в таком аналоге времени, как хронология. По отношению к матезису таксономия функционирует так, как онтология по отношению к апофантике; а по отношению к генезису она функ­ционирует так, как семиология по отношению к истории. Сле­довательно, она определяет общий закон существ и в то же время условия их познания. Отсюда следует то обстоятельство, что теория знаков в классическую эпоху могла совмещать од­новременно и догматическую по характеру науку, выдававшую себя за познание самой природы, и философию представления, с течением времени становившуюся все более и более номина­листской и скептической. Отсюда также следует то обстоятель­ство, что подобная конфигурация знания исчезла до такой сте­пени, что последующие эпохи утратили даже память о ее су­ществовании. А после кантовской критики и всего того, что произошло в конце XVIII века в западной культуре, установи­лось расчленение нового типа: с одной стороны, матезис пере­группировался, образовав онтологию и апофантику, причем его господство в формальных дисциплинах продолжалось вплоть до нашего времени; с другой стороны, история и семиология (поглощенная, впрочем, историей) соединились в те дисци­плины истолкования, которые проявили свои возможности от Шлейермахера до Ницше и Фрейда.

108

В любом случае классическую эпистему в ее наиболее об­щей конфигурации можно определить как систему, в состав которой входят матезис, таксономия и генетический анализ. Науки всегда несут с собой проект, пусть даже отдаленный, исчерпывающего упорядочивания мира; они всегда устремлены к открытию простых элементов и их возрастающего усложне­ния; в своей стихии они представляют собой таблицу, расклад­ку познаний в соответствующей своему времени системе. Таб­лица является центральным элементом в знании XVII— XVIII веков. Что касается великих споров, занимавших то­гдашнее мнение, то они, естественно, располагаются в узловых пунктах этой организации.