Скептицизм и животная вера

Таким образом, первым существованием, относительно которого скептик, находящийся в присутствии случайных сущностей, может собрать разумные доказательства, является существование интуиции, для которой эти сущности очевидны. Разумеется, это не тот объект, который животный ум первым постулирует и в который первым обретает веру. Существование вещей предполагается животными, когда они действуют и ожидают, еще до того, как интуиция предложит какое-либо описание того, что есть вещь, которая находится перед ними в определенной области. Но животные не являются скептиками, и должен накопиться долгий опыт, прежде чем будет поставлена проблема, которую я здесь рассматриваю, а именно: следует ли вообще что-либо полагать и во что-либо веровать. Я отвечаю, что это не является неизбежным, если я хочу и способен пассивно рассматривать сущности, которые могут оказаться данными, но если я обдумываю, что они такое и как они появляются, я вижу, что это появление случайно для них, что этот их принцип является вкладом с моей стороны, который я называю интуицией. Разница между сущностью и интуицией, хотя люди, возможно, открыли ее поздно, тогда представляется мне глубокой и определенной. Они принадлежат двум различным царствам бытия.

Глава XV

ВЕРА В ОПЫТ

Итак, я согласился поверить, что дискурс является случайным рассмотрением сущности ( пристрастным, повторяющимся, индивидуальным, имеющим произвольную начальную точку и произвольное направление развития. Он выбирает ту или иную сущность без каких-либо оснований на это. Какой диалектичной ни могла бы быть структура рассматриваемого предмета, так что различные части, похоже, предполагают друг друга, тот факт, что рассматривается этот, а не иной предмет, является грубым фактом, а в целом мой дискурс является настоящей случайностью, инициированной, если она вообще была инициирована, какой-то скрытой силой не только в его существовании, но и в продолжительности, направлении и масштабе.

Тем не менее эта неизбежность не поднимает никаких проблем в самом дискурсе, поскольку не вызывает удивления. Проблемы возникают, после того как дискурс набирает полный размах, благодаря противоречащим допущениям и болезненным проблемам, появляющимся внутри него. Никаких проблем нет ни в природе, ни в царстве сущности. Существование ( самая необъяснимая из иррациональностей ( не является проблемой в своих собственных глазах: оно спокойно принимает себя как должное, если оно благополучно. С его стороны, это здоровое отсутствие любопытства, поскольку, если нет оснований, почему должен существовать какой-то определенный факт, а не любой другой или вообще никакой, то и нет никаких оснований, почему не следует существовать этому факту. Философ, который научился пользоваться природой как критерием естественности, не будет этому удивлен. Он повторит в большом масштабе акт свободного подчинения судьбе, который спонтанно осуществляет каждая вновь появляющаяся интуиция. Она не возражает против своего неожиданного существования. Она не удивлена незаслуженным благом, которое выпало на ее долю. Она скромно и мудро забывает себя и отмечает только очевидную, глубоко обосновывающую себя саму сущность, которая появляется перед ней. То, что эта сущность может быть так же или гораздо лучше замещена какой-то другой, не является идеей, которая может быть получена из самой этой сущности. Психея (скрытая сила, из которой фактически и появляется интуиция) также не является недовольной собой и обеспокоенной. Психея тоже принимает как должное свою особенную природу, индивидуальную и весьма чувствительную относительно всех других вещей. Ее природа представляется ей по справедливости вечной и такой, что все остальные вещи, очевидно, обязаны приспосабливаться к ней. Также и Бог, с повелениями которого мы в конечном итоге связываем все эти соответствующие неизбежности, мыслится подобным образом без какого-либо удивления перед тем, почему Он существует, хотя очевидно, что ничто перед этим не требовало его присутствия или приготовляло для этого путь или делало это упомостижимым. Тем не менее, смертная психея, вероятно, полагает, что знает и эту тайну, потому что было необходимо, чтобы Бог существовал для того, чтобы сделать ее собственное существование совершенно безопасным, законным и всегда благополучным. Эта гарантия была необходима, потому что, к несчастью, существуют некоторые обстоятельства, которые могли внушать противоположное.