|
– Авель мне говорил, – сказала ему кузина, – что ты ударился в религию. Это Антония склонила тебя к религии, или, наоборот, религия помогает тебе избегать Антонии? – Не понимаю. – Дело в том, что мужчины часто становятся благочестивыми либо по наущению своих супруг, либо стремясь под любым предлогом видеться с ними пореже… – Есть и такие, которые бегут от своих супруг вовсе не для того, чтобы посещать церковь. – Есть и такие. – Да, есть, 'Впрочем, твой муж, который наболтал тебе обо мне, кое-что мог бы по этому поводу порассказать… Да и, кроме того, молюсь я не только в церкви… – Еще бы! Всякий благочестивый человек должен молиться прежде всего дома. – Я и молюсь дома. Главные свои молитвы я обращаю к пресвятой деве, которую прошу защитить и спасти меня. – Мне очень нравится это твое благочестие. – А ты знаешь, перед чьим образом я возношу свои молитвы? – Откуда же мне знать… – Перед образом, который написал твой муж… Зардевшись, Елена как-то беспокойно взглянула на сына, спавшего в углу кабинета. Внезапность атаки обескуражила ее. Но, несколько оправившись от своего смущения, Елена ответила: – Знаешь, Хоакин, поступок твой кажется мне бесстыдным и лишь доказывает, что все твое благочестие – всего-навсего непристойный фарс, а может быть, и хуже… – Клянусь богом, Елена… – Вторая заповедь гласит: не произноси имя господне всуе. – И тем не менее я клянусь, Елена, что мое обращение было истинным, я искренне пожелал верить, пожелал защитить себя верой от пожирающей меня страсти… – Знаю я твою страсть! – Нет, ты не знаешь ее! – Отлично знаю. Ты просто ненавидишь Авеля. – Почему же ненавижу? – Тебе лучше знать. Ты всегда его терпеть не мог, даже еще до того, как познакомил нас. – Неправда!.. Неправда! – Нет, правда, святая правда! – Но все же почему я должен был его ненавидеть? – Потому что у него имя, успех… А разве у тебя нет клиентуры? Разве ты мало зарабатываешь на ней? – Видишь ли, Елена, я открою тебе всю правду, без утайки. Мне этого мало! Я мечтал о настоящей славе, о науке, о том, чтобы имя мое было связано с каким-нибудь необычайным научным открытием… – Так займись наукой! Чего-чего, а таланта тебе не занимать. – Займись наукой… займись наукой… Да, Елена, я бы занялся наукой, если бы свою славу я смог сложить к твоим ногам… – А почему не к ногам Антонии? – Не будем говорить о ней. – А, так вот до чего ты докатился! Ты подстерегал, пока мой Авель, – Елена сделала особое ударение на слове мой, – уйдет из дому, чтобы прийти сюда с гнусными объяснениями? — 36 —
|