Русская мысль в век Просвещения

касающиеся психо-физиологической проблемы на том уровне ее решения, который был характерен для XVIII в. Довольно под­робно он останавливается на концепциях атомизма, поскольку наиболее сильные противники догмата о бессмертии «душу не иное как атомом или сопряжение атомов почитали. А понеже по математическому правилу каждый атом... удобен к раздробле­нию, а потому и душа могла чрез раздробление погибнуть, в не-исчетно малые атомы возвратиться». 112 Коковкину эти соображе­ния кажутся убедительными, но Хрущов опровергает их: «Безумие сей системы ясно видно: понеже все из атомов составлено, и душа самая; атомы суть равно свойственны — следственно и все есть душа, а потому и выходит, что либо все душа в свете и душа равносвойственная, а токмо имеющая разные образования, или во всем ее нигде нет», из для подкрепления своей позиции Хрущов обращается к нравственному аргументу — вера в бессмертие ду­ши и посмертное воздаяние укрепляет человеческую нравствен­ность, но, похоже, самыми красноречивыми для него являются свидетельства, почерпнутые из показаний чувств: «В самом деле, есть ли что ни есть противоуречительнее: через несколько часов окончиться жизнь тела моего, с ним вместе исчезнет душа моя, и я буду ничто иль в нечувствительное вещество претворяюсь, а однако жить хощу нещетные годы?» "4 Ощущение потребности нескончаемой жизни является лучшим доказательством, как убеждает Хрущов Коковкина, бессмертия души. «Лучи истины» проникают к людям вместе с ощущениями, «чувствованием самыя души их, желающей бессмертия».115

И все же решение проблемы бессмертия души, казалось бы подкрепленное данными, которым наука, «здравый рассудок и са­мая стражайшая философия верить повелевает», ||6 не убеждает самого Щербатова. В «Рассуждении о смерти», касаясь того же круга проблем, он считается с возможностью, «что смертию в ни­что обращаемся» 1|7 и ищет утешения, прибегая к доводам сенсуа­лизма.

Расставаться с жизнью не страшно, потому что, лишаясь удовольствий, «лишаемся тогда же и всех злоключений, которых, конечно, более в свете есть».118 Осознавая прекращение жизни как благо, человек не будет искать компенсации своему стремле­нию к лучшему существованию в идее загробной жизни. Страх смерти охватывает людей при мысли о мучениях последних минут. Щербатов снимает его, рассуждая о «движении машины человече­ской», в которой происходит остановка «всех зиждительных дви­жений и, следственно, всех чувств. . . а ежели чувствии ослабева-