|
Соч.: Избр. филос. произв. / Пер. и общ. ред. А. В. Панибратцева. Лит.: Морошкин И. Я. Феофилакт Лопатинский, архиепископ Тверской в 1706-1741 гг.: Исторический очерк // Русская старина. 1886. № 1-2; Покровский Н. А. Феофилакт Лопатинский//Православное обозрение. 1872.№ \ 2;ПанибратцевА.В. Психологический трактат архиепископа Феофилакта (Ф. Л. Ло-патинского) «Что является одушевленным и что не является таковым»//Общественная мысль. М., 1993. Вып. 4. С. 209-236; Он же. Философия в Московской славяно-греко-латинской академии. М., 1997. А. В. Панибратцев ФЕТ Афанасий Афанасьевич (23.11 (5.12). 1820, Новоселки Орловской губ. - 21.11 (3.12). 1892, Москва) - поэт и мыслитель. В 1838-1844 гг. - студент Московского ун-та. В 1840г. вышел из печати первый сб. его стихов. В 1845-1858 гг.-военная служба с целью получения рус. подданства и потомственного дворянства. Философскую опору своей жизненной практике Ф. нашел в дарвиновской теории эволюции. Борьба за выживание, утверждал он, есть осн. закон развития жизни на земле. Несомненно, сильное влияние на Ф. оказал А. Шопенгауэр с его концепцией воли к жизни как причины непрекращающейся войны всех против всех (см. Шопенгауэр в России). В 1881 г. Ф. впервые перевел на рус. язык, а затем издал соч. нем. философа «Мир как воля и представление», в 1886 г. - «О четверояком корне закона достаточного основания» и «О воле в природе», Человеческий разум, по Ф., - это исключительное явление во всем мироздании, но его нельзя признать основой ми- I роздания, «которое, если бы завтра все люди исчезли с их разумом... продолжало бы процветать еще лучше, чем при человеке». Рассудку присущи формы «времени, пространства и причинности, наличность которых и составляет ин- I теллект». Однако интеллект перерабатывает мир явлений в соответствии со своими способностями и не может отве-чать «за действительный мир, о котором ничего знать не может»; выводы же науки ограниченны и изменяются со временем. Эта философская позиция Ф. получила проявление во всей его поэзии, отличительной особенностью к-рой было отражение не столько действительного мира, сколько чувств поэта, вызываемых этим миром. Поэтическое преклонение перед гармонией природы и ощущение неспособности интеллекта объяснить ее причину толкали Ф. на поиск гармонии вне мира: «Иоанн был совершенно прав, указывая на logos [логос] Божий как на источник мира видимого - мира явлений и невидимого - силы. Иоаннов logos вне мира и относится к нему творчески». Вслед за Шопенгауэром Ф. отличал искусство как «познание существа мира» от будничного восприятия отдельных вещей и от «разумного мышления и науки», изучающих понятия. Преимуществом искусства, недоступным науке, Ф. называет способность понять сущность жизни как единство и борьбу противоположностей не только в живой природе («момент их гармонического соединения неуловим»), но и в мироздании в целом (противоречие между вечностью мира и недолговечным, преходящим характером его явлений). Творческий дух, к-рый Ф. называет «солнцем мира», позволяет поэту вырваться из «темного мрака жизни вседневной» и подняться туда, где «сверкают звезд золотые ресницы». Особенное внимание Ф. привлекала интерпретация Шопенгауэром кантовского учения об искусстве как незаинтересованном созерцании. «Цельный и всюду себе верный Шопенгауэр, - писал Ф. своему другу великому князю Константину Константиновичу (поэту, писавшему под псевд. К. Р.), - говорит, что искусство и прекрасное выводят нас из томительного мира бесконечных желаний в безвольный мир чистого созерцания: смотрят Сикстинскую Мадонну, слушают Бетховена и читают Шекспира не для получения следующего места или какой-либо выгоды». Ф. считал, что искусство должно быть свободно от любых понятий, в т. ч. от понятий добра и зла: «Добро и зло - для человека, красота - для художника». Он высоко ценил человеческую личность, рассматривая ее внутренний мир как равновеликий окружающему миру. «Два мира властвуют от века. / Два равноправных бытия: /' Один объемлет человека, / Другой - душа и мысль моя». Способность человеческой души быть вездесущей во времени и пространстве Ф. приравнивает к созидательной силе Бога. Но такое громадное значение имеет только собственный, внутренний мир художника, именно его «я» является центром мира, а души и мысли др. людей - это всего лишь детали внешнего мира. Близки были Ф., особенно в последний период жизни, и пессимизм и мизантропия Шопенгауэра. Он часто говорил, что осн. содержание жизни - страдание, и только искусство уводит нас в мир чистой радости и кра-1 соты, к-рая дает «исцеление от муки». Вместе с Шопенгауэром Ф. разделял «беспредельное презрение к умствен-: ной черни на всех ступенях и функциях». Нравственность же Ф. вообще относил к области низших понятий, к к-рым 1 не должна нисходить высокая поэзия. Художник должен быть свободен от требований морали и служить только красоте. Мысль Шопенгауэра о неприложимости понятий морали к миру явлений Ф. излагает также в Послесловии к : переводу его сочинений. При сопоставлении различных религиозных учений Ф. отдавал предпочтение христиан-I ству за то, что оно принимает мир таким, каков он есть. — 705 —
|