Русская Философия. Энциклопедия

процессов: «История не имеет того строгого, неизменно­го предназначения, о котором учат католики и проповеду­ют философы, в формулу ее развития входит много изме­няемых начал - во-первых, личная воля и мощь». Герцен считает, что осн. препятствием на пути к справедливому общественному устройству является сознание масс, к-рое не готово к установлению нового строя, т. к. новые обще­ственные отношения требуют и нового сознания, ибо при­выкшие к несвободе люди не способны понять всю не­справедливость существующих порядков. Народные мас­сы, пишет Герцен, пока что равнодушны «к личной свобо­де, к независимости слова», «они под равенством понимают равномерный гнет» и «желают социального правительства, которое бы управляло ими для них, а не против них, как теперешнее. Управляться самим - им и в голову не приходит». А для него главное - это обеспечение «безусловной независимости личности»: «Свобода лица -величайшее дело, на ней и только на ней может вырасти действительная воля народа. В себе самом человек должен уважать свою свободу и чтить ее не менее, как в ближнем, как в целом народе». Эта кн. Герцена, по его словам, «па­мятник борьбы», борьбы со своими иллюзиями, надежда­ми и мечтами, в к-ром он «пожертвовал многим, но не отвагой знания». Книга произвела огромное впечатление как в России, так и в Зап. Европе. В. В. Стасов писал Тол­стому в сентябре 1905 г.: «Я миллион раз читал это себе и другим, и всякий раз, словно в первый, в самый первый раз читаю эти скрижали завета» (Лев Толстой и В. В. Ста­сов. Переписка. 1878-1906. М., 1929. С. 375).

Лит.: Булгаков С. Н. Душевная драма Герцена // Булгаков С. Н. Соч.: В 2 т. М., 1993. Т. 2; Володин А. И. В поисках революци­онной теории (А. И. Герцен). М., 1962; Он же. Герцен и Запад. Идейное творчество русского мыслителя и социально-поли­тический опыт Западной Европы // Лит. наследство. М., 1985. Т. 96; Гинсбург Л. Я. «С того берега» Герцена: проблематика и построение // Изв. АН СССР. Отд. лит-ры и языка. 1962. Т. 21, вып. 2; Смирнова 3. В. Социальная философия А. И. Герцена. М., 1973. С. 83-142; Berlin I. Herzen and Bakunin on Individual Liberty // Continuity and Change in Russian and Soviet Thought, 1955.

А. Т. Павлов

САВИЦКИЙ Петр Николаевич (15(27).05.1895, Чернигов­ская губ. - 13.04.1968, Прага) - экономист, географ, соци­олог, ученик П. Б. Струве, один из инициаторов и глава евразийства. В 1917 г. окончил Петербургский политехнический ин-т. После Октябрьской революции эмигрировал в Болгарию, затем переехал в Чехословакию. С 1922 г. -приват-доцент Русского юридического ф-та в Праге, а с 1923 г. и Русского научного ин-та в Берлине. В 1925 г. стал проф. Русского аграрного ин-та в Праге, заведовал ка­федрой экономики. В 1929-1933 гг. руководил отд. обще­ственных наук Русского народного ун-та и был проф. Кар­лова ун-та. Во время оккупации гитлеровцами Чехосло­вакии С. был отстранен от преподавания, арестован гес­тапо и направлен на работу в промышленность. После освобождения Праги в 1945 г. был арестован уже советс­кими чекистами, осужден на десять лет заключения и от­правлен в мордовские лагеря. В 1956 г., после реабилита­ции, С. возвратился в Прагу, где состоял внештатным чле­ном государственной комиссии по аграрной географии. Однако и здесь за сб. стихов «Посев», опубликованный в Париже, где получила отражение «лагерная тема», вновь был арестован. Похоронен в Праге. С. занимался гл. обр. разработкой географических и экономических аспектов евразийского учения. В осн. массиве земель Старого Све­та, где география традиционно выделяла два материка -Европу и Азию, С. вслед за рус. ученым проф. Ламанс-ким, указывал на наличие третьего, срединного материка - Евразии как особого «географического мира», боль­шую часть к-рого занимала Россия. Понятию «Евразия» С. придавал не только географическое, но и культурно-историческое значение, тесно увязывая социокультурное развитие с его географически-пространственными усло­виями. В трудах С. констатировалось своеобразие климата, почв, растительного мира Евразии по сравнению с со­предельными территориями. Он отвергал традиционное представление о проходящей по Уралу разграничитель­ной линии в природе и обосновывал географическое един­ство России-Евразии. Рассматриваемое как основа эконо­мической, политической и культурной жизни проживаю­щих на этом пространстве народов, оно получило назва­ние «месторазвитие». Главным итогом исследований С. стало положение о необходимости синтетического под­хода к изучению рус. истории, к-рый, наряду с придани­ем географическому фактору системообразующей роли, предполагал доказательство всестороннего единства рос­сийско-евразийского мира. На основе идей С. евразийцы ставили перед собой задачу создания комплекса наук по изучению Евразии, в к-рый предполагалось включить та­кие дисциплины, как геоэкономика, геополитика, геолинг­вистика, геоэтнография, геоархеология. С. внес заметный вклад в изучение степей и проживающих в них народов, взаимодействия здесь социально-экономической истории и природной среды («Степь и оседлость», 1922; «О зада­чах кочев-никоведения», 1925). Оригинальны его сужде­ния о перемещении культурных центров («Миграция куль­туры», 1921) в ходе истории в области со все более холод­ным климатом. В сфере экономики С. отстаивал идею «го­сударственно-частной» системы, где частная инициатива сочетается с государственным плановым регулировани­ем. Учитывая природные особенности Евразии (огром­ная территория, бесчисленные естественные богатства, а также ограниченные возможности участия в океаничес­ком обмене), экономика будущей России, считал С, дол­жна быть сориентирована преимущественно на внутрен­нее разделение труда, что приведет ее к превращению в органически слитное и независимое «материковое хозяй­ство». Экономический автаркизм С. вполне вписывался в философско-историческую концепцию евразийства, от­талкивавшуюся от идей Данилевского, Н. С. Трубецкого и О. Шпенглера об обособленном развитии социально-культурных организмов. В противовес европейскому ра­ционализму, решающему проблему человека в рамках экономической и правовой сфер, евразийское мировоззре­ние, полагал С, должно покоиться на «благой метафизи­ке», где религиозно-философские ценности уравновеши­вают материальные, а экономика и право в отношении к ценностям «конечным» являются подчиненными в том смысле, что любое «действие в хозяйстве и государстве решается и освещается озарением религиозным». Прин­ципом «подчиненной экономики» и «подчиненного пра­ва» С. стремился связать свои экономически-философс­кие воззрения с традицией рус. религиозного творчества.