Проблема смысла

Эта точка зрения получает методологическую интерпретацию на основе рассмотрения феномена перевода. Согласно Куайну, существуют альтернативные схемы (системы, гипотезы) перевода, несовместимые между собою, но одинаково совместимые с диспозициями к вербальному поведению носителей соответствующих языков. Это касается прежде всего постоянных предложений и являет собой феномен неопределенности перевода вообще, а в его радикальном варианте — феномен неопределенности радикального перевода (см. 245, 255, 259), т. е. перевода из языка в технологическом отношении развитого общества на язык какой-либо отсталой народности.

Аналогично тому, как множество возможных данных наблюдений природы, осуществимых или неосуществимых, совместимо с физическими теориями, несовместимыми между собой, множество возможных наблюдений словесных реакций совместимо с системами аналитических гипотез перевода, которые являются несовместимыми одна по отношению к другой. Естественно, такая ситуация не может возникнуть в менталистской семантике из-за постулирования в ней в качестве исходной константной, абсолютной, универсальной области смысла.

Радикальный перевод, по Куайну, должен начинаться с предложений наблюдения, имеющих относительно прямую связь с физическими условиями внешнего мира. Но уже переход к выражениям языка, не связанным непосредственно с условиями внешнего мира, которые выступили бы стимулом для их принятия, равно как к выражениям, в отношении которых условия внешнего мира сами по себе не предопределяют какого-то единственного перевода, может быть осуществлен только на основе принятия определенной аналитической гипотезы перевода. Когда лингвист, изучающий язык туземца, указывает, произнося «Gawagai», на пробегающего через поле кролика и получает согласие носителя языка, он может, к примеру, пе-

96

ревбетй выражение туземца как соответствующее выра* жениям «кролик», «неотделимая часть кролика», «временной срез кролика» либо как-нибудь иначе, и все эти переводы будут обладать одинаковым стимулом-значением.

Дело в том, что, когда лингвист указывает на кролика, он указывает и на его часть и т. д., когда туземец видит кролика, он видит и его часть, и наоборот и т. д. Удостовериться в правоте своего перевода лингвист сумеет лишь тогда, когда он сможет вразумительно для туземца поставить вопрос: «Является ли этот кролик тем же, что и тот?» или «Это один или много Gawagai}», указывая на разные пространственные или временные части кролика. Но вразумительное формулирование таких вопросов предполагает, что мы уже установили гипотетические переводы таких выражений, как «является тем же, что», «один», «много». Оно предполагает перевод тех элементов естественного языка, которые образуют концептуальную систему отсчета туземца. А это и составляет часть того, что делает; лингвист, когда строит альтернативные гипотезы перевода, одинаково совместимые с наблюдаемым речевым предрасположением туземца, но несовместимые между собой.