|
23 ственного языка означал, что искусственные языки рассматриваются как модели систематических черт первого. При этом предполагалось, что построение искусственных языков позволит избежать бессмысленных предложений как в языке науки, так и в философии. На искусственный язык могли бы быть переведены те предложения естественного языка, которые имеют эмпирическое, фактическое содержание, следовательно, их осмысленность определялась бы возможностью их верификации (т. е. установления их истинности), а также «аналитические истины», осмысленность которых определяется не фактами, а самой логикой языка, т. е. смыслом, который придается выражениям языка правилами поетроения выражений этого языка. Перевод философских утверждений на идеальный язык либо выявил бы чисто лингвистическое их содержание, т. е. то, что они являются всего лишь утверждениями о языке, либо оказался бы невозможным ввиду нарушения соответствующими утверждениями правил «логического синтаксиса». К категории таких непереводимых на идеальный язык относились, например, утверждения трансцендентальной метафизики, «претендующие на роль утверждений, представляющих знание о том, что находится над любым опытом или вне его, например об истшшой сущности вещей, о вещах самих в себе, об абсолюте и т. п.» (91, с. 10). При этом если для одних сторонников искусственных языков конструирование их было программой формальной реконструкции естественного языка, то для других ойо служило основанием для отказа вообще от услуг первого в проведении рациональной аргументации. Полагалось, что надежная аргументация может быть осуществлена исключительно посредством понятий, выраженных в формализованных, искусственных языках. Поиск аналогии между искусственными и естественными языками означал попытку найти систему во всем том, что составляет естественный язык, и в особенности в том, что образует его семантический аспект. Объективным оправданием такой попытки может служить на первый взгляд хотя бы факт рационального общения посредством естественного языка, его значение для человеческого познания. Однако последовательное проведение точки зрения на естественный язык как на определенную семантическую систему, как будет показано ниже, искажает его роль в построении концептуальной картины мира и неиз- 24 бежно прйЁодйт к йОНймаййю ёгб как противоречивой сй-rt стемы. ^~" Касаясь методологического и теоретического базиса, на котором возник современный логико-философский анализ естественного языка, следует вкратце остановиться й на существенно отличающемся от неопозитивистского подходе к анализу его в «философии обыденного языка», или «лингвистической философии», нашедшей выражение в поздних работах Витгенштейна, а также Дж. Мура, Дж. Райла и позднее П. Стросона, Дж. Остина, Дж. Сэрла, М. Даммета, А. Куинтона и др. — 17 —
|