Письмо и различие

* Об этом подъеме к бытию по сю сторону предикативного, по сю сторону артику­ляции сущность-существование и т. п. см. среди тысячи примеров «Kant et le probl?me de la m?taphysique», p. 40 и далее.

** Под выражением «бытие сущего», источником большой путаницы, мы понимаем здесь не, как подчас поступает Хайдеггер, когда контекст достаточно прозрачен, что­бы предотвратить недоразумения, бытие-сущим сущего, бытийственность (Seiendheit), а само бытие бытийственности, то, что Хайдеггер называет также истиной бытия.

[172]

нии властвующих архесущего, первичной вещи и первопричины, мысль о бытии не затрагивает и не осуществляет никакой власти. Ибо власть — это отношение между сущими. «Такая мысль не имеет ре­зультата. Она не производит никакого эффекта» («Гуманизм»). Леви­нас пишет: «Онтология как первичная философия есть философия вла­сти» (TI). Может быть, это и верно. Но мы только что видели: мысль о бытии не является ни онтологией, ни первичной философией, ни философией власти. Чуждая всякой первичной философии, она не про­тивопоставляет себя первичной философии какого бы то ни было вида. Даже морали, если, как об этом говорит Левинас, «мораль является не ветвью философии, а первичной философией» (TI). Чуждая поискам онтической архии вообще, а в частности — поискам архии этической или политической, она не чужда им в том смысле, в каком ее понима­ет именно за это и осуждающий ее Левинас, как чуждо ненасилию на­силие или добру зло. Можно сказать о ней то, что Ален говорил о философии: это «не более политика» (или этика)... «чем сельское хо­зяйство». Что не означает, что она есть какой-то промысел. Корен­ным образом чуждая этике, она не является антиэтикой или подчине­нием этики тайком уже насильственной инстанции в этической обла­сти: нейтральному. Левинас всегда — и не только в случае Хайдеггера — реконструирует град или тип социальности, который, на его взгляд, вырисовывается между строк дискурса, не преподнося­щего себя ни как социологический, ни как политический, ни как эти­ческий. Парадоксально видеть при этом, что хайдеггеровским горо­дом управляет нейтральная власть, анонимный дискурс, то есть то самое man, неподлинность которого первым описал именно Хайдег­гер. И если верно — в каком-то весьма непростом смысле, — что Логос, согласно Хайдеггеру, «не чей-то Логос», это, конечно же, не означает, что он оказывается анонимностью подавления, безличностью Государ­ства или нейтральностью выражения «говорят». Он анонимен лишь как возможность имени и ответственности. «Но если человек должен од­нажды достичь близости к бытию, первым делом ему нужно научиться существовать в том, что не имеет имени» («Гуманизм»). Не говорила ли также и каббала о неименуемой возможности Имени?