Письмо и различие

* Мы могли бы сослаться здесь на сотню отрывков из Хайдеггера. Процитируем все же Левинаса, который в свое время как-никак написал: «Для Хайдеггера понима­ние бытия не является чисто теоретическим актом... одним из актов познания» (EDE).

[176]

тология?»). На его взгляд, в конечном счете именно абсолютно нео­пределенное понятие бытия и преподносит другого нашему понима­нию, то есть нашей власти и нашему насилию. Хайдеггер же доста­точно настаивает на том, что бытие, о котором стоит вопрос, от­нюдь не понятие, каковому сущее (например, кто-то) было бы подчинено (под каковое было бы подведено). Бытие не есть понятие этого достаточно неопределенного, достаточно абстрактного в сво­ей предельной универсальности, чтобы покрыть всю совокупность сущего, предиката:

1) поскольку оно не является предикатом, а всякую предикацию дозволяет;

2) поскольку оно более «старо», чем конкретное присутствие ens;

3) поскольку принадлежность к бытию не отменяет никакого пре­дикативного различения, а, напротив, любому возможному различе­нию позволяет возникнуть*. Бытие тем самым межкатегориально, и Хайдеггер сказал бы о нем то, что Левинас говорит о другом: оно «не поддается категории» (TI). «Вопрос о бытии как вопрос о возможно­сти понятия бытия возникает из допонятийного понимания бы­тия»**, — пишет Хайдеггер, приступая по поводу гегелевского поня­тия чистого бытия как ничто к диалогу и повторению, которые не перестанут углубляться и, в стиле, почти всегда присущем диалогу Хай­деггера с представляющими традицию мыслителями, не перестанут способствовать росту и проговариванию речи Гегеля, речи любой ме­тафизики (включающей Гегеля или, скорее, целиком в Гегеля включа­ющейся).

Итак, мысль о бытии или его предпонимание вовсе не означает какого-то понятийного или целостного вос-приятия. Только что ска-

* Нет нужды возвращаться здесь к досократикам. Аристотель уже строго доказал, что бытие не есть ни род, ни принцип (см., например, «Метафизика» В, 3,998 b 20). Не подтверждает ли на самом деле это доказательство, проведенное одновременно с кри­тикой Платона, замысел «Софиста»? Бытие там определялось, конечно же, как один из «самых главных родов» и самый универсальный из предикатов, но также уже и как то, что дозволяет вообще любую предикацию. В качестве источника и возможности предикации оно является не предикатом или, по меньшей мере, не одним из предика­тов, а предикатом трансцендентальным или транскатегориальным. Кроме того, «Со­фист» — это и есть его тема — учит нас мысли, что бытие, другое нежели другое и другое нежели то же, то же, что оно само, причастное ко всем остальным родам, на­сколько оные суть, отнюдь не замыкает различение, а напротив, его высвобождает и само есть то, что есть, лишь благодаря этому освобождению.