|
Так как же они, люди, творят все это? Являясь рабами необхо-
димости, они просто реализуют ее? Или же они творят в подлин-
ном смысле этого слова? Как соотносятся между собой необходи-
мость и свобода? В домарксистской философии к правильному
пониманию свободы и необходимости впервые подошел Спиноза.
положение об их соотношении в логически завершенной форме
сформулировал Гегель, у гаерждавший: «Свобода есть познан-
ная необходимость». Таким образом, здесь свобода и необходи-
hn
мость не исключают друг друга, а вступают в определенное
отношение — отношение познаваемости. Вместе с тем совершен-
но очевидно, что познание необходимости есть лишь одно из
условий свободы и не исчерпывает ее полностью. Спрашивается,
достаточно ли свободы в познании, чтобы человек был поистине
свободным? Представим себе, что человек стоит на вершине го-
ры, где в ближайшее время начнется извержение вулкана. До-
пустим, он знает, что это извержение вскоре начнется. Будет ли
он свободен? И от чего? Люди давно, с незапамятных времен
знают, почему разливаются реки, однако это знание само по себе
не освобождает их от тех бедствий, которые причиняют наводне-
ния. Очевидно, что знание указанных обстоятельств крайне важно,
но одного лишь знания недостаточно, чтобы избежать ужа-
сающих последствий вулканического извержения или наводне-
ния. Что же нужно человеку, чтобы обрести действительную сво-
боду? Для этого ему нужно подойти к проблеме свободы и необ-
ходимости принципиально иначе, нежели Гегель, и поставить вопрос
не о свободе познания или свободе в познании, а о свободе прак-
тической деятельности. Свобода познания нужна для осущест-
вления практической свободы, ибо, если человек не знает объек-
тивных законов, он остается рабом необходимости; но одного
только познания необходимости недостаточно для практической
свободы человека. Для этого человек должен уметь на основании
имеющихся знаний принимать решения, отражающие его цели
и объективные условия, и осуществлять эти решения в практиче-
ской деятельности. Резюмируя сказанное, можно утверждать,
что свобода включает в себя три основных элемента — познание
необходимости, принятие правильных решений на основе полу-
ченных знаний и реализацию этих решений.
Это вплотную подводит нас и к пониманию специфической
функции личности в историческом процессе. Абсолютизация ро-
ли личности в истории была ошибкой ее субъективистских интер-
претаций, приводившей к отрицанию или крайнему пренебреже-
нию деятельностью народных масс отдельных сообществ. Однако
не менее ошибочным является одностороннее отрицание лич-
ностной деятельности, сводившейся, например, в годы культа Ста-
лина и в период застоя к функции простого выражения и реализа-
ции воли, интересов народных масс. Этот подход, претендовавший
на единственно правильную интерпретацию материалистическо-
го понимания истории, в действительности вольно или невольно
придавал понятиям «народ», «народные массы» предельно уни-
чижительный смысл. Массы с этой точки зрения, по существу,
рассматривались как серая, безликая толпа, автоматически пра-
вильно и безошибочно творившая историю и, в силу какого-то не-
объяснимого мистического инстинкта, воплощавшая в своей дея-
тельности «объективные законы» и «цели истории». При этом на-
чисто забывалось известное положение Ф. Энгельса о том, что ис-
тория — это не какое-то особое существо, а деятельность живых,
преследующих свои цели людей. Само понятие «народ» («народ-
— 168 —
|