Об искусстве рассуждения

Но как совершаются эти движения? Как они следуют различным побуждениям? Это-то и невозможно изучить. Если бы даже этот вопрос поставили в отношении привы­чек, приобретаемых пальцами, я не смог бы на него отве­тить. Не буду же теряться в догадках по этому вопросу. Для меня достаточно судить о привычках мозга по привычкам каждого чувства; нужно удовлетвориться знанием того, что один и тот же механизм, каков бы он ни был, дает идеи, сохраняет и воспроизводит их.

Мы только что видели, что память имеет свое местонахождение главным образом в мозгу; мне кажется, что она имеет его и во всех органах наших ощущений; ибо она должна иметь его везде, где есть окказиональная при­чина идей, которые мы вспоминаем. Если для того, чтобы дать нам идею в первый раз, нужно было, чтобы чувства воздействовали на мозг, то воспоминание об этой идее, ка­жется, никогда не будет более отчетливым, нежели тогда, когда мозг в свою очередь будет воздействовать на чувства. Значит, этот обмен действиями необходим для того, чтобы вызвать идею прошлого ощущения, так же как он необхо­дим для того, чтобы вызвать актуальное ощущение. В са­мом деле, мы, например, не можем представить себе какую-нибудь фигуру лучше, чем тогда, когда наши руки вновь принимают ту самую форму, которую их заставило принять осязание. В подобном случае память говорит с нами, так сказать, на языке действия.

Память о мелодии, исполняемой на каком-либо инстру­менте, имеет свое местонахождение в пальцах, в ухе и в мозгу: в пальцах, которые усвоили привычку совершать движения в определенной последовательности; в ухе, кото­рое судит пальцы и в случае надобности управляет ими только потому, что оно со своей стороны усвоило привычку совершать движения в другой последовательности, и в моз­гу, который усвоил привычку последовательно прини­мать формы, точно соответствующие формам пальцев и ушей.

Легко заметить привычки, приобретенные пальцами: невозможно так же наблюдать привычки ушей; еще менее доступны наблюдению привычки мозга, но аналогия дока­зывает, что они существуют.

Разве можно было бы знать язык, если бы мозг не приоб­ретал привычек, которые соответствовали бы привычкам ушей, чтобы его слышать, привычкам губ, чтобы на нем говорить, привычкам глаз, чтобы на нем читать? Память о языке не находится, следовательно, исключительно в при­вычках мозга — она находится и в привычках органов слуха, речи и зрения.