« Где же это встречается такая идеальная любовь? — может спросить читатель, — и как она возможна, ведь люди не в состоянии порхать друг возле друга, просто кружась в потоке бытия! У них есть обязанности, проблемы, дети, общие задачи. Они должны сохранять семью и не могут позволить своим и чужим чувствам меняться абсолютно произвольно!» Я вполне соглашусь с этой тирадой. Если 216 Лекция 6 «любовь в модусе иметь» — вполне реальное отношение, то чисто бытийная любовь — скорее, идеал. Что касается реальной жизни, то в ней у разных людей доля облада-тельности и бытийности бывает разной, но обладатель-ность в какой-то мере присутствует всегда. Мало кто способен совсем не ревновать и не страдать, если Любимый отворачивается от него и уходит к другим людям. Мало кто может совсем спокойно отнестись к росту автономии Любимого. Мы всегда хотим, чтобы тот, к кому повернуто наше сердце, душевно и эмоционально зависел от нас. И тем не менее, «бытийность» в любви — это ее драгоценная сердцевина, которая, собственно, и делает любовь любовью, а не корыстным и мелочным господством. Чем больше в любви доля «бытийности», тем краше и лучше любовь, тем больше она приносит душевного удовлетворения и помогает любящим в их жизни и развитии. 6. Эгоизм и «любовь к себе» Последний вопрос, которого мы коротко коснемся, говоря о любви, это вопрос, можно ли любить себя? Не является ли любовь к себе эгоизмом, низким, недостойным чувством? Дело в том, что в обыденном сознании между эгоизмом и любовью к себе часто ставится знак равенства. Однако многие современные авторы разводят два этих явления и даже противопоставляют их. Так, Э. Фромм считает, что эгоизм — гипертрофированная забота о себе в ущерб другим людям — это вовсе не любовь к себе, а неумение себя любить. Разумеется, речь идет о любви как нравственном чувстве. В русском языке слово «любовь» имеет эротическую и «интенсивностную», чувственно-страстную окраску, поэтому выражение «любовь к себе» звучит странно. Известный русский философ XX в. М. М. Бахтин отмечал в своих работах, что мы можем любить только Друго- 217 Влюбленность и любовь го, а себя любить не можем, поскольку именно Другого мы воспринимаем извне, как объект стремления и эстетического любования. Когда любишь Другого, то хочется его целовать, не станешь же в самом деле целовать самого себя! По Бахтину, мы никогда не бываем для самих себя объектами, чувствуем себя лишь изнутри, оттого и не можем переживать по отношению к себе страстных эмоций, подобных любви. В сущности, можно согласиться с Бахтиным, и для российского сознания лучше бы звучало не «любовь к себе», а «принятие себя», однако мы все же будем пользоваться тем термином, который широко принят в мировой литературе. — 146 —
|