Сочинения в четырех томах. Том 3. Часть 2

Х?Ш. МИХАИЛ

1925.28.11

За Михаилами прочно установилось сопоставление их с мед­ведем, как и наоборот общеусвоено имя этого последнего— Мишка. Это уравнивание Михаила и косматого зверя делается по признаку неповоротливости, неуклюжести, некоторой рас­трепанности. И этот признак взят как почва для сравнения не без основания. Однако сравнение, то же самое сравнение, может быть принято и на основании другого, даже других, признака,— мало того—по некоторому формальному соотношению не­скольких признаков, вместе взятых. Этим устанавливается уже более глубокое сродство или формальное подобие типа челове­ческого и типа звериного.

1

Тот другой признак, который необходимо иметь в виду, будем ли мы говорить о Михаиле или медведе, есть горячность. Медведь—добродушный увалень, но он же и весьма ловок и яростен, когда придет время. Характерна для него не просто его неповоротливость и тяжеловесность, а двойственность его природы, окружившей внутреннюю яростность тяжелым мох­натым обличием. Так же и в Михаиле: было бы крайней ошиб­кой думать о вялости его темперамента, о внутренней мед­лительности и заторможенности душевных движений. Вопреки обычному толкованию, Михаил вовсе не флегматик, и стихия его отнюдь не вода, а огонь, благодетельно ли греющий или яростно жгущий, но сухое и горячее начало, а не влажное и холодное. Но тело его, т. е. физическое и душевное тело, разумея под телом всю организацию органов, орудий и средств проявления внутреннего движения вовне в мире,—все то, что делает из «в себе и для себя бытия»—«бытие для другого»,— тело Михаила не поспевает за внутренними его движениями. Не только безотносительно оно мало податливо в сравнении с по­движностью пламени, которое внутри, но и уступает в послуш­ности телам других имен. Это — тело большой инерции и боль­шого внутреннего трения, оно отстает от велений, идущих изнутри, и выносит их наружу с значительным опозданием. Бели же внутренние смены очень быстры, то такое тело своею инерцией просто гасит внутренние движения и, несмотря на их силу, являет их вялыми и заглушёнными, может даже вовсе не проявить, если внутренние вибрации следуют друг за другом слишком для него скоро. Требуется длительное внешнее впечат­ление, чтобы отклик на него сумел прорваться сквозь мало послушные среды, управляемые Михаилом. Но если уж это раздражение длилось долго, то реакция на него прорывается как взрыв или вулканическое извержение, мощное, неукротимое и стремительно быстрое, вопреки расчетам окружающих.