Сочинения в четырех томах. Том 3. Часть 2

1

тем самым получим Алексея. Иначе говоря, подсознательное (включая в себя и сверх-сознательное) образует в Алексее на­пластование более глубокое, чем в Александре, а сознатель­ное—представлено слоем более тонким, нежели у этого послед­него. По данной глубине подсознательного Алексею, для равно­весия личности, требовалась бы гораздо большая степень сознательности и ума, чем сколько он имеет и может иметь. Если бы представить себе Алексея приобретшим такую со­знательность и ум, но без изменения бывшей у него глубины подсознательного, то Алексей перестал бы быть Алексеем и стал бы Александром, но не обыкновенным Александром, а великим, гением. Но в том-то и дело, что структура личности Алексея такова, что всякое возрастание в нем сознательности ведет и к ускоренному, сравнительно с ростом сознательности, росту подсознательных корней личности; духовно возрастая, Алексей делается еще более Алексеем, в пределе же стремится к юродству.

Отсюда ясно: у Александра окружающая действительность воспринимается преимущественно через сознание и потому вы­зывает сознательно самоопределяемую реакцию, которая, сле­довательно, словесна, раздельна, рациональна. Напротив, тот же внешний мир действует на Алексея через подсознательное, и реакция Алексея тоже подсознательна, эмоциональна, исхо­дит не единым актом, а как бы струится непрерывным током, эманирует из него, нерасчлененно и иррационально.

Когда в Александре понижается степень сознательности, например от болезни и т. п., то он несколько сдвигается в сто­рону Алексея, точно так же, как сдвиг Алексея в сторону Александра происходит при временном обострении сознатель­ности. Но и для того, и для другого эти сдвиги бывают только временными отступлениями от собственного, присущего им, соотношения элементов личности, и, претерпев сдвиг, оба они обычно возвращаются к своему собственному типу.

Сравнительная тонкость и несплоченность сознания харак­терна для Алексея. Это—рыхлое сознание, легко расторгающе­еся и обнаруживающее то, что под ним; его хочется сравнить со слабо свалянным и легко разлезающимся войлоком. Такое со­знание свободно пропускает сквозь себя непосредственное воз­действие внешнего бытия на внутреннюю сущпость, и обратно. Алексей соприкасается с миром почти что обнаруженною под­сознательностью, и потому его отношение к миру бытийствен-но—в хорошем или плохом смысле—зависит от данного лица, но эмоционально, стихийно, мистично и мало ответственно. Бытие продувает Алексея, а он претерпевает это; но какое бытие—в разных случаях это бывает различно. Алексей словно лишен покрова, отъединяющего его от внешнего мира, мало