|
1 и дальнейшего ее обращения в теле,—все эти действия магические, и магическими называю их не в общем смысле таинственности или сложности их совершения, а в точном смысле явления ими воли, хотя местами и под-сознательной, по крайней мере у большинства. Но, наряду с этими органическими последствиями инстинкта, есть и другие, технические. Вместо прямого действия, в случае голода—вместо схватывания пищи, мы накопляем в себе мысль о действии, и через то обостренно сознаем необходимость добыть себе пищу. Это сознание проектируется в виде средств к удовлетворению того же голода, и, конечно,—в размерах, увеличенных сравнительно с первоначальной потребностью добычи на первый раз: ведь наша мысль суммировала ряд импульсов—позывов на пищу, может быть не наш личный только ряд, но и бесчисленное множество импульсов одного рода со стороны окружающих нас, со стороны прошлых поколений, влечения народной истории. Увеличенная, сравнительно с личным импульсом в данный час, мысленная проекция голода облекается в вещество, теперь уже во внетелесном пространстве, и таким образом воплощается в технические приспособления. Это приспособление решает ту самую задачу, которую решить призван и орган, выдвинутый той же потребностью. И техническое приспособление и орган выдвигаются одной потребностью и строятся одною внутреннею деятельностью. Отсюда понятно их сходство, вытекающее не из поверхностных аналогий, но из тождества их функций. Между органом и орудием, функционально обслуживающим одну задачу, есть и должно быть морфологическое тождество. III. «Ілаз действует, пока он похож на камеру-обскуру,— написал Фехнер в <1855?>-м году,— бронхи—пока они похожи на флейту, сердце — пока оно похоже на помпу, все тело со всеми его химическими процессами—пока оно похоже на топящуюся печь, выносящая влагу кожа—пока она похожа на холодильник» 9. Мысль Фехнера не нова; все, говорившие о целесообразности устройства человеческого тела, приводили приблизительно подобные же сопоставления, с большей или меньшей отчетливостью, потому что мысль сопоставить органы и орудия уже содержится с самого начала в общем клубке телеологических размышлений и, даже неявная, образует нерв телеологического доказательства бытия Божия. «Всеблагост-ный Боже,— восклицает в одном из своих сочинений Маймонид в 1200-м году,— Ты образовал человеческое тело с бесконечной мудростью. Ты объединил в нем бесчисленные мириады сил, которые без устали действуют подобно такому же количеству орудий для поддержания и сохранения во всей совокупности этой прекрасной оболочки и бессмертной души человека»10. — 354 —
|