Сочинения в четырех томах. Том 3. Часть 1

1

пользуемся языком движений тела, и меняем выражение лица— язык мимики,— и склонны чертить идеограммы, если не каран­дашом на бумаге или мелом на доске, то хотя бы пальцем в воздухе—язык знаков,—и вводить в речь момент вокаль­ный—язык музыкальных сигналов,— и посылаем оккультные импульсы—симпатическое сообщение, телепатия,—и т. д. Да­же поверхностный психофизический анализ наших реакций об­наруживает наличность этих и многих других непроизвольных деятельностей, сопровождающих одну из них, любую, произ­водимую сознательно. Черчение знаков непроизвольно сопро­вождается беззвучной, а иногда, при внимании, сильно сосредо­точенном на знаках, и звучащей артикуляцией, и т. д. Иначе говоря, есть собственно только один язык—язык актив­ного самопроявления целостным организмом, иединый только род слов—артикулируемых всем телом. Но, подобно тому как и в словесной речи музыкальный момент, или мимический, или жестикуляционный, или знаконачерта-тельный, или один из прочих, может быть выдвинут с большим или меньшим ударением, так и в языке, понимая это слово расширительно, та или другая окраска его, т. е. преимуществен­ная приуроченность к определенной деятельности, и равно и обертоны,—сопровождающие ее другие деятельности, могут быть подчеркнуты по-разному. Но, повторим, эта разница в подчеркиваниях ничуть не мешает быть различным родам языков в основе одним языком, просто языком, вообще язы­ком целостного организма: всякое слово выговаривается всеми нашими органами, всем телом, хотя и господствует в нем деятельность того или другого.

VI. Но среди всех деятельностей есть одна, наиболее точно и с наименьшей затратой усилий подчиняющаяся нашей сознательной воле; есть орган, наиболее приспособленный к со­знательной передаче желанного смысла и, преимущественно пред всеми прочими частями тела, всегда готовый служить свою службу. Эта деятельность—язык членораздельного зву­кового слова, этот орган—голосовой. Может быть, в частных отношениях другие деятельности и органы имеют свои пре­имущества. Так, для выражения известных оттенков, может быть более силен язык жестов; давно указано —

«Там слов не тратить по-пустому, Іде нужно власть употребить» 8,—

и пение порой глубже дает нам почувствовать лирику души, нежели самые отчетливые монологи. Наконец, в некоторых случаях, та или другая деятельность может оказаться кратчай­шим, а потому легчайшим путем к разряду внутренней энергии: как, например, язык знаков, по-видимому, наиболее действите­