Сочинения в четырех томах. Том 3. Часть 1

Уноси мое сердце в звенящую даль—

есть бессмыслица. Для человека ограниченного и в особенности немузыкального, пожалуй, это и бессмыслица—но ведь неда­ром же Фет, несмотря на свою, для меня несомненную, гениаль­ность, вовсе не популярен»72.

«Вы обладаете тайной удивительных звуков, никому друго­му не доступных»73,—писал Фету Страхов. ИпоМайко-в у, Фет считал поэзию «не только родственною с музыкой, но и нераздельною от нее: в момент творчества душа поэта прихо­дит в музыкальное настроение; он поет, и самый строй его рифм не зависит от его произвола, а является в силу необходимости [...] — Мелодия почти опережает вольное, крылатое слово»74.

XI. Мелодия почти опережает слово, поэт почти поет. Поч­ти... Но в том-то и дело, что ищется слово, слово именно, или—нечто, ему подобное. В том-то и мука, что у поэта музыкальность есть музыкальность членораздельного слова, а не вообще звука, поэзия, а не чистая музыка, почему даже

1

и Фет—все же поэт, а не музыкант. В том-то и трудность, что хочется не воспеть, а именно высказать несказанное. В том-то и вопрос, что речь не может не мыслиться в с есильной, в с есказующей, в с евыражающей, и Фет, мучившийся невоп-лощаемостью в слове, все-таки воплощал неуловимые вол­нения, и именно в слове:

Лишь у тебя, поэт, крылатый слова звук

Хватает на лету и закрепляет вдруг

И темный бред души, и трав неясный запах 73.

Значение этих «речей» может быть «темно иль ничтожно», но несмотря на то,—это все же речи. Однако где же граница «темноты» их или «ничтожества»? И не целесообразнее ли будет просто освободить звуко-речь, льющуюся из груди, от уз слово-речи, уже, в сущности, все равно не несущей в себе адекватной логичности? Если значение речи «темно иль ничтожно» и ценим ее мы отнюдь н е ради ее худосочной и декоративной логичности, но ради того, что ей «без волнения внимать невозможно», то не следует ли ей предпочесть звуко-речь, которая вовсе не притязает ни на логическую ясность, ни на логическую значимость, но которой еще более «без волнения внимать невозможно»?

Случится ли тебе в заветный, чудный миг Открыть в душе давно безмолвной Еще неведомый и девственный родник, Простых и сладких звуков полный,— Не вслушивайся в них, не предавайся им, Набрось на них покров забвенья: Стихом размеренным и словом ледяным Не передашь ты их значенья76.

«Не передашь»—«стихом размеренным», «не передашь» — «словом ледяным». Но, может быть, возможен иной стих, иное слово? В основе нет ничего языком не сказуемого. Хотя сейчас нечто несказуемо, но, может быть, когда-нибудь и ска­жется впоследствии. Сделаем язык более гибким, более восприимчивым, сдерем с него застывшую кору и обнажим его огненную, вихревую, присно-кипящую струю. Языка тогда сра­зу не возникнет; но образуются завязи нового творчества, и эти завязи, может быть еще недостаточно или совсем почти не­оформленные, впоследствии вырастут в слова и новые способы их сочетания. Твердое начало языка тогда перекристаллизу­ется более соответственно духу нового лирика.