Сочинения в четырех томах. Том 2

Но во всяком случае в основе иконы лежит духовный опыт. Соответственно этому по источнику возникнове­ния иконы могли бы быть подразделены на четыре разряда, а именно: 1) библейские, опирающиеся на ре­альность, данную Словом Божиим; 2) портретные, опи­рающиеся на собственный опыт и память иконописца — современника изображаемым им лицам и событиям, кото­рые ему привелось видеть не только как внешне-факти­ческие, но и как духовные, просветленные; 3) писанные

1

по преданию, опирающиеся на устно или письменно сообщаемый чужой духовный опыт, бывший некогда, во времена предыдущие; 4) и наконец, иконы явленные, писанные по собственному духовному опыту иконопис­ца, по видению или таинственному сновидению. Было сказано: «иконы могли бы быть подразделены» на выше­означенные четыре разряда; но, при отвлеченной ясно­сти этого деления, практически приложимым оказывается лишь последний отдел, и если одни иконы — бесспорно явленны, то о других, даже о библейских, в какой-то степени приходится думать то же самое: историческая фактичность некоторых событий, равно как и лиц, не исключает их пребывания в вечности, а потому — и возможности созерцать их при подъеме сознания над временем. Все иконы — явленные. И когда речь идет об иконе портретного характера, то ведь и такое произведе­ние, чтобы стать иконою, должно опереться на некое видение, например на видение света, хотя и живого че­ловека, так что не составляет прямой противоположно­сти иконам явленным. А что касается икон по преда­нию, то ведь отвлеченного описания недостаточно для иконописно-художественного образа, и потому и здесь необходимо нечто видеть собственными духовными глазами.

Не только в Восточной Церкви, во времена ее внут­ренней устойчивости, это понимание икон, как писан­ных по видениям, было существенным, но даже на Западе, и притом во времена наиболее далекие от мистических созерцаний, тайно жила вера в явленность икон, как норму иконописания; и то, что признавалось и призна­ется воистину достойным благоговения и поклонения, производилось не от земли, а от небесного источника. Разительный пример тому — Рафаэль. В письме к другу своему графу Бальдассаре Кастильоне он оставил несколько загадочных слов, разгадка которых сохранена в рукописях другого его друга — Донато Д'Анжело Бра-манте 75*.

«В мире так мало изображений прелести женской; посему-то я прилепился к одному тайному образу, кото­рый иногда навещает мою душу»76*. Что значит это «навещает мою душу»? А вот параллельное сообщение Браманте: «[Для памяти и] для собственного удовольст­вия здесь я хочу сохранить чудо, которое доверил мне дорогой друг мой Рафаэль и приказал таить под печатью молчания. Однажды, когда я ему с открытым и полным сердцем выражал удивление над прелестными образами