|
Другим недостатком споров о различении животного и человечв"! ского является неявное принятие моральной дихотомии добра и злаЦ качестве основы классификации: например, агрессивность, неразум^ ность, подчинение поведения инстинктам, желаниям и влечениям сч№| таются отличительными признаками животных, в то время как челоЦ век рассматривается как существо, выпавшее из-под власти эволю-| ции, наделенное божественным разумом, ценностями и идеалами, чувщ ствами любви, сострадания, солидарности и т. п. И до сих пор, раэ-Ц мышляя о человеческой агрессивности, мы списываем ее на «приро-й ду», забывая о том, что она старательно культивировалась в человечепЗ Дуальность природы, человека 121 ской истории, ибо выступала условием войн, конкуренции, соперничества и других движущих сил цивилизации. В истории культуры происходили существенные сдвиги в понимании как животного, так и человеческого. Прежде всего, теория эволюции выводила человека из животного и тем самым отбросила гипотезу о божественном творении. Абсолютное различие человеческого и животного было подвергнутй пересмотру в ходе развития медицины и физиологии. В XVIII и XIX веках имел место всплеск интереса широкой общественности к археологическим раскопкам, обнаружившим черепа и скелеты древних людей, а также к анатомии. Сам термин «анатомический театр» — свидетельство того, что публичное вскрытие человеческого тела производилось не только с научной целью его изучения. Вместе с патологоанатомами люди предприняли интересное иувлекательное путешествие в глубь человеческого тела. Их взору предстал удивительный универсум — взаимосвязанная система костей, связок, мышц, нервов, кровеносных путей, химических и электрических реакций, связывающих внутренние органы. Но при этом не обнаружилось места для души, духа, разума и т. п. сущностных сил человека. Так, сцена религии и метафизики, на которой разыгрывались душевные драмы, уступила место иной сцене, на которой фигура человеческого принимала облик машины. Метафора машины стала ведущей в европейской культуре и ее важное значение состояло в том, что она объединила природное и божественное, духовное и телесное в человеке. Старинный роман «Франкенштейн», получивший недавно впечатляющую экранизацию, показывает логику работающего скелета — «живого трупа», мертвые органы которого движутся электрически-спиритуалистической энергией. Однако менее заметными остались действительные воздействия машины на реальных живых людей. Техника не только инструмент и средство для увеличения и усиления способностей человека. Даже снабжая человека разного рода протезами, приборами, инструментами и органами, она содействует превращению его в свой придаток. Но и сознание подлежит существенной модификации: часы, паровая машина, наконец, компьютер — все это требует от человека особых качеств точности, самоконтроля, преобразования и управления информацией. Например, часы, собственно говоря, находятся не на руке, а в голове человека: какой смысл иметь самые точные часы, если человек не приучен приходить в назначенное время. — 109 —
|