|
Богатство как самоцель — это продукт довольно высокого уровня развития социума. Первоначальной его субстанцией может быть только необходимый продукт. Об этом говорят и системообразующие символы нашей культуры, к числу которых относится жертва. Жертвоприношение — это сохранившаяся до сего дня часть нашего духовного мироздания. В жертву во все времена могло приноситься только лучшее, что было у человека, и ритуал предъявлял и предъявляет особые требования ко всему, что назначено богам. В одной из трактовок мифа о Прометее Зевс наказывает человечество как раз за то, что по наущению титана оно пытается подсунуть Вседержителю худшую часть[102]. Кстати, приношение человеческой жизни — это тоже осознание того, что именно она составляет собой высшую ценность нашего мира. Другими словами, как ни парадоксально это прозвучит,– здесь перед нами неоспоримое свидетельство развития гуманистических представлений. Меж тем и этой лучшей частью человеческих трудов, и первой формой жертвования может быть только то, что обеспечивает выживание самого человека. Мы помним, что «Каин принес от плодов земли дар Господу, и Авель также принес от первородных стада своего и от тука их»[103]. Долгое время именно этот род жертвоприношений остается основным; в сущности, совсем недавно его заменяет «товарный эквивалент». Обилием «плодов земли» и «первородных стада своего» может быть измерено и благосостояние патриархальной семьи; в условиях же экстенсивного развития хозяйства изобилие зависит только от одного — численности ее работников. Как тут не вспомнить хрестоматийную жалобу, которую приносит шестилетний «мужичок с ноготок»: Семья-то большая, да два человека Всего мужиков-то: отец мой да я... Отсюда неудивительно, что дети работают наравне с рабами. Но все же первое и главное в их труде — это не сам труд и даже не его результаты, но переятие его информационной базы, только оно может обеспечить процветание рода. Поэтому свобода патриарха в отношении детей ни в коей мере не произвол; в них, как в живых «флешкартах», носителях программного кода выживания, и в самом деле заключается самое ценное, что есть у него и что он после себя может оставить своему роду. Поэтому их численность, кроме прочего, это еще и залог сохранности главного богатства. Просто сознание древнего человека еще не способно формировать слишком абстрактные понятия, отсюда в непосредственном мировосприятии остаются только осязаемые символы процветания: пальмовые деревья, верблюды, «виссон крученый узорчатой работы», «как звезды небесные» численность потомства… — 55 —
|