|
Точно так же «в минуты роковые» — роковые для народа или страны — взывают к коллективной памяти, к культурной традиции, называя имена великих предков: их пример должен побудить потомков к высшему напряжению духа. Первый вопрос общественного самосознания, самосознания той или иной культурно-исторической общности, звучит так же, как и первый вопрос осознающего самого себя индивида: «Вспомни, чей ты? Как твое имя?» Наша память прежде всего стоит на страже нашего прошлого, предохраняя его от (наших же!) попыток «сделать бывшее — небывшим», к которым мы особенно склонны в минуты духовной слабости. Наиболее значимые свои поступки — а ими, как правило, оказываются именно поступки этически значимые — мы не в силах забыть, какие бы усилия для этого ни предпринимали. Здесь память предстает как зеркало нашей совести, напоминающей нам о том, что мы во всех случаях должны оставаться людьми, не забывая о том, кто мы есть и кому (и чему) обязаны своим человеческим бытием. Так раскрывается этический аспект памятования Я о самом себе. Признание Я тождественным самому себе, несмотря на изменчивость и «текучесть» его содержания («поток сознания», отражающий как смену состояний внешнего мира, так и модификацию состояний психики), означает принятие самосознающим индивидом ответственности за свои поступки. А если это нравственно чуткий человек, то даже за свои помыслы. Вот почему для таких проницательных мыслителей, как Кант, было исполнено глубокого смысла этическое требование, обращенное к каждому из нас: «Будь верен себе!», «Будь верен данному тобою слову!», «Не отрекайся от себя, давшего слово!» В общем, помни, что ты — это ты, идет ли речь, о тебе, давшем слово (или совершившем какой-либо поступок) минуту, час, день, год или много лет назад. Вот почему со словом «сознание» народная традиция сопрягает еще один смысл, на первый взгляд не усматриваемый непосредственно в этом слове, — сознание вины. Вспомним распространенный речевой оборот «он сознался», который автоматически расшифровывается как «он сознал себя», то есть восстановил тождество (или, как говорят в подобных случаях, «равновесие») с самим собою. «Сознайся!» (или «признайся!»), обращенное к человеку, по своему исконному смыслу, который не могут «отменить» бесчисленные манипуляции, каковые производились с человеческим сознанием в наш нелегкий век, означает требование «сознать себя» (или «признать себя») как равную самой себе сущность. Это — сущность нравственного порядка. Она пребывает неизменной, несмотря на бесконечную смену протекающих через нее «вчера», «сегодня» и «завтра». А потому обязана (и прежде всего перед самой же собою) принять на себя любой поступок, санкционированный ею, когда бы он ни был совершен. В этом смысле — а его неизменно утверждали такие великие созидатели нашей нравственной философии, как Ф. М. Достоевский и Л. Н. Толстой, — сознание вины восстанавливает единство человека с самим собою, спасает его самосознание от патологического раздвоения, возвращая ему исконную самотождественность. — 137 —
|