|
В "Политике"(II,II,10; II,III,1-13; II,IV,1-4) Арстотель анализирует отдельные элитологические моменты "Государства" и "Законов" Платона, критически переосмысливая его положения на этот счет. Поразительные параллели мы находим в мыслях апостола Павла и Луция Аннея Сенеки (ок.4 до н.э., Кордова - 65,Рим). Помимо удивительного сходства в биографиях этих двух мыслителей, они имеют еще много общего и в своем философствовании на заданную нами тему. Создается даже впечатление, что это один и тот же человек, вошедший в историю под разными именами. В области элитологии это сходство бросается особенно в глаза. Основу своей элитологии Сенека сформулировал в знаменитом трактате "О счастливой жизни", где чувствуется несомненное влияние элитаризских идей Платона. "Все люди хотят жить счастливо, - утверждает стоик,- ...но они смутно представляют себе, в чем заключается счастливая жизнь. А достигнуть последней в высшей степени трудно".[7] Всего на нескольких страницах этого удивительного для Рима I века нашей эры произведения в необычайно сжатом виде Сенека с потрясающей гениальностью формулирует основные принципы своей элитологии, так же, как и Платон, в значительной степени рефлексируя в этой области общественного знания: "Главная наша задача должна заключаться в том, - пишет он, - чтобы мы не следовали, подобно скоту, за вожаками стада, чтобы мы шли не туда, куда идут другие, а туда, куда повелевает долг. Величайшие беды причиняет нам то, что мы сообразуемся с молвой, и, признавая самыми правильными те воззрения, которые встречают большое сочувствие и находят много -последователей, живем не так, как этого требует разум, а так, как живут другие." [8] Если вспомнить, что все это писалось во времена деспотического кривляния Калигулы и Нерона, то подобные признания были самым настоящим вызовом социальной верхушке римского общества. Сенека достаточно ясно осознает ту психологическую дистанцию, которая существует между ним и массой: "Я прилагал всяческие старания к тому, - признается он, - чтобы выделиться из толпы и прославиться каким-нибудь талантом".[9] И далее им со всей элитаризской прямотой утверждалось: "Развитие человечества не находится еще в столь блестящем состоянии, чтобы истина была доступна большинству. Одобрение толпы - доказательство полной несостоятельности. Предметом нашего исследования должен быть вопрос о том, какой образ действий наиболее достоин человека, а не о том, какой чаще всего встречается; о том, что делает нас способными к обладанию вечным счастьем, а не о том, что одобряется чернью, этой наихудшей истолковательницей истины. К черни же я отношу не только простонародье, но и венценосцев. Я не смотрю на цвет одежд, в которые облекаются люди. При оценке человека я не верю глазам: у меня есть лучше, более верное мерило для того, чтобы отличить истину от лжи. О духовном достоинстве должен судить дух".[10] — 30 —
|