|
И. Д. Рожанский справедливо указывает, что у Анаксагора действительно имелся такой механизм, с помощью которого «составлялись» сложные вещи. Однако физический принцип, лежавший в основе этого механизма, утерян. «Выше мы цитировали,—пишет он,—начало четвертого фрагмента: «Если все обстоит таким образом...» Каким образом? Мы не знаем этого. Если бы мы знали, то нам, вероятно, стало бы яснее, что это за таинственные «соединения»12, в которых содержится «многое и разнообразное» и из которых образовались люди и прочие живые существа» (79, 195). И все же кое-что мы можем сказать. Семена Анаксагора представляют собой, видимо, своеобразные «кирпичики», из которых складываются вещи, «строительные блоки», как несколько модернистски говорят Гершензон и Гринберг13. Видимо, все-таки принцип соединения—это своеобразное прикладывание, пространственное сближение, стыковка этих «блоков» в упорядоченное целое, в тело, вещь. Своеобразный «механический»—учитывая все неудобство этого термина в применении ко взглядам античного мыслителя—характер такого способа соединения свидетельствует о наличии у Анаксагора гораздо более последовательной, чем у Эмпедокла, «суммативной» тенденции. У Эмпедокла, как выше говорилось, вещи все же возникают из смешения стихий, они отличны от самих этих стихий, хотя из них и состоят. Эмпедокл смутно чувствует, что при соединении стихий в разных пропорциях получаются разные вещи, но эти вещи от- 12 Synkriomena того же происхождения, что и гипотетическое synkrinesthai, часто используется Аристотелем для обозначения объединения, собирания воедино. 13 В собранных авторами семистах семи свидетельствах, приведенных в английском переводе, термин building block повторяется неоднократно: в № 17 (Аристотель), 403, 404 (Фемистий), 434, 646 (Симплиций) и т. д. (см. 112). 141 личны от стихий: мясо—это не то же самое, что взятые по отдельности равные части огня, воздуха, воды и земли, а кость отлична от двух частей воды, двух—земли и четырех — огня, взятых по отдельности. Анаксагор с этим согласиться не может: мясо только из мяса и кость только от кости! Но и у Анаксагора продолжает чувствоваться та же, что у Эмпедокла, «органистическая» тенденция. Само понятие семени подсказывает представление об изменении, построенное по аналогии с прорастанием семян растений или ростом зародышей животных, а затем и самих животных. Основываясь на этом, Г. Властос выдвинул точку зрения, согласно которой Анаксагор перенес на природу в целом схему органического развития из зародыша, содержащего в себе все ингредиенты развитого организма (см. 153; 79, 124). Впрочем, эту мысль мы встречаем еще у Аристотеля. «Это объяснение, — писал он о такого рода взглядах, — как будто то же самое, что и учение Анаксагора о том, что ни одна из различного типа частиц не может произойти из ничего. Однако Анаксагор применяет это учение везде, тогда как биологи — только к возникновению и росту животных.., Во всяком случае учение Анаксагора о росте разумно: он говорит, что в пище есть мясо, которое прибавляется к мясу в теле» (112, № 49. Арист. О возн. жив., 723а) 14. — 106 —
|