Искусство как вид знания. Избранные труды по философии культуры

141 lbidem. S. 217. 192 Ibidem. S. 258.

191 В отличие от звукового «содержания» речи, которое является чувственно («внеш не») данным.

мического, карикатурного, чудовищного и т.д. Идеал и образец значат шссь только то, что законы и приемы, «способы» преобразования -не всецело субъективны, в смысле зависимости от капризно и случайно бегущих переживаний субъекта. Субъект может быть свободен в вы­боре того или иного направления, способа модификации изображае­мой действительности, но изображением выбранного способа он свя­зывает и способ изображения, построения поэтических форм, образования тропов. Он свободен, далее, в отборе для них словесного и вообще изобразительного материала в каждом индивидуальном случае, но этот последний уже подчинен закону целого и осуществляемой им идеи ху­дожественности. Действительность преображенная становится дей­ствительностью по своему бытию отрешенною, по содержанию она мо­жет быть индивидуальною и субъективною, но по форме, и в этом последнем случае, она все же объектна. Если онтологические отноше­ния действительности претерпевают здесь метаморфозу, то все же от­ношения изображаемого толкуются в нем в виде отношений как буд­то онтологических, квази-онтологических. Такое же, соответственно, квази-логическое значение имеют и поэтические, сообразные идеалу, трогтированные формы.

Из этого одного сразу видна ошибочность того истолкования внут­ренних поэтических форм, которое хочет видеть их источник в так называемых законах творчества, понимаемых как законы душевной деятельности творческого субъекта. Искусствоведы, и в особенности литературоведы, как известно, даже злоупотребляют этою ошибкою. Теперь легко открыть ее источник. Общее рассуждение исходит здесь из двух предпосылок: 1, выделение субъективности, как фактора, в образовании поэтического слова, 2, признание закономерности в этом образовании. Обе предпосылки могут быть признаны верными, но надо верно их истолковать. Обычно закономерность ишут в самом субъекте, а так как последний, - индивидуально или коллективно, -понимается как психологический субъект, то приходят к выводу, что психология должна решить все возникающие здесь вопросы: поэтика есть психология поэтического творчества. Психология, далее, есть ес­тественная наука: поэзия, согласно такому заключению, должна быть естественной функцией человеческого психофизического организма. Такое заключение в корне противоречит тем предпосылкам Гумбольд-га, согласно которым поэзия есть функция языка, вернее, одно из на­правлений в его развитии, а язык есть вещь социальная.