|
24 Ibidem. S. 80. морфем на языковое творчество, каковое давление, в согласии со всем сказанным, надо также понимать не как фактор автоматического ассоциативного процесса, а как ограничение сферы того последовательного искания и отбора, которыми руководит интенция самого языкового сознания согласно своим собственным, как сказано, методам. Таким образом, эмпирическое, - психологическое, историческое и социологическое, - изучение языка находит себе принципиальную основу. В связи с тем же вопросом о единстве звуковой формы проблема единства двух единств всплывает в новом виде, и решение, которое мы находим у Гумбольдта, выступает, на первый взгляд, в явном противоречии с тенденцией уже рассмотренного решения. Там Гумбольдт искал верховного единства в особой синтетической деятельности рассудка, не оценив того, что вводимое им понятие внутренней формы уже решает вопрос. Оно именно создает в языке конститутивное отношение между звуковою внешнею формою и собственно предметным значением, смысловым содержанием вещей. Теперь, введя понятие внутренней формы, он ставит вопрос о «соединении звука с внутреннею формою»29. Но на этот раз он находит объединяющее начало не в рассудке. В целях методологической ясности он заостряет свою проблему до противоречия: с одной стороны, понятие так же не может быть отрешено от слова, как человек от своей физиономии, и, с другой стороны, он утверждает, что обозначать понятие звуком значит связывать вещи, по своей природе никогда не соединимые30. Чтобы, тем не менее, понять возможность связи вещей по природе своей несоединимых, ему приходится сделать особое допущение, — в виде некоторого «посредника», который он представляет себе непременно чувственным, хотя бы это было внутреннее чувство или деятельность. Такое заключение не связано неразрывно с общими философско-лингвистическими идеями Гумбольдта и не находит себе в дальнейшем применения. Между тем оно способно порождать недоразумения и, действительно, порождало их31. Прежде всего, тут может возникнуть формально-терминологическое затруднение: к чему этот чувственный посредник между чувственным и духовным? Если «чувственное» может быть вообще связано с «духовным», то ни в каком новом «чувственном» же посреднике надобности нет, а если такая связь вообще невозможна, то новый чувственный посредник не поможет, возникнет вопрос о посреднике еще раз, между ним и «духовным», логическим. Если не сле- ? Шет. § 12, 13. Шет. § 13. — 304 —
|