12 лекций о досократиках

У Гераклита эмпирические качества могут быть или не быть. Для Гераклита, следовательно, собственный мир со­знания, мир "для-себя-бытия" - это созерцание "чистых", лишенных эмпирического содержания форм. Значит, для сознания, погруженного в созерцание чистых форм, эмпи­рический мир просто несущественен. День то же самое, что ночь.

У Анаксагора не так. Эмпирическая определенность дня или ночи - это и есть для-себя-бытие сознания. Знать и актуализировать, выводить в определенность - одно и то же. Ум и воля тождественны.

Итак, Анаксагор пришел к важному результату: мир это всегда "наш" мир. Но что же дальше?

Ведь как раз потому, что все есть ум, ум, получается, никак не влияет на мир. Поэтому Сократ, восхищавшийся Анаксагором, замечает, что у Анаксагора власть ума оста­ется только фразой. В мире ничего не изменяется от того, что он "мой" мир.

Тезис Анаксагора безупречен, но выводы из него, спосо­бы развития его неясны.

Лекция одиннадцатая

Ближайшим образом Анаксагор открыл путь софистам, т.к. стало ясно, что человек - действительно есть мера ве­щей.

Единственный способ существования вещи как вещи, т.е. как определенности - это быть фактом сознания, быть "моей" вещью.

Уже Протагор сделал существенное добавление к по­строению Анаксагора, указав, что определенность вещи тождественна ее существованию.

У Анаксагора ум есть устроитель вещей. Но бытие вещей - в качестве неопределенного до-вещного "смешения" - от ума не зависит. Но это неопределенное состояние, о кото­ром ум ничего не знает, оказывается очень уязвимым. Ес­ли ум о нем не знает, о нем нельзя и говорить. Аристотель говорит в "Метафизике", что определенные качества либо уже существуют в смешении, и тогда уму уже нечего де­лать, либо вообще не существуют, и тогда надо признать, что ум их заново создает. Т.е. делает их не просто опреде­ленными, а существующими.

Отсюда очень понятен шаг, сделанный Протагором: я сам мера вещей, причем в их существовании и несущест­вовании. Мера вещей, т.е. их определенность, есть мера существования.

Софисты развивают также положение о невозможности истины, т.е. чего-то, существующего вне меня.

В итоге возникает цельное учение субъективности. Но оно разделяет важный недостаток философии Анаксагора, именно то, что "мой" мир остается без всякого моего уча­стия. "Я" (мое сознание) оказывается принципом сущест­вования вещей, но никак не влияет на ход вещей.