|
В 1980 году в глухой сибирской тайге, на месте найденного еще в 1749 году знаменитого «Палласо-вого железа», на вершине сопки, названной Метеоритной, был поставлен памятник метеориту — спустя более чем два столетия после вынесения того «антиметеоритного» приговора. С момента принятия «антимесмеровского» решения прошло также чуть больше двух столетий. Настанет ли день, когда люди наконец воздадут должное человеку, чьи преждевременные прозрения были столь долго отягощены неправым приговором «бессмертных»? Где, когда, на какой вершине будет установлен памятник Месмеру? Постмесмеризм. Приговор 1784 года ювелирно сделал свое черное дело в отношении месмеризма. Более того, он же, как показал доктор биологических наук Ю. А. Холодов, один из ведущих магнито-биологов мира, на целое столетие затормозил развитие и магнитотерапии. Ведь еще в 1780 году специальная комиссия французского Королевского медицинского общества пришла к выводу о целебном действии искусственных магнитов, которое обуславливается, как она посчитала, непосредственным действием «магнитной силы» на нервы. Это действие, по мнению комиссии, так же реально, как и в случае приложения «магнитной силы» к железу. Однако приговор 1784 года вскоре был автоматически перенесен и на «минеральный магнетизм». Интерес к лечебному действию магнита угас почти на столетие. Учение о «минеральном магнетизме» временно заглохло, что никак нельзя сказать в отношении учения о животном магнетизме, хотя ему и был нанесен весьма чувствительный удар. Однако оно не могло угаснуть по целому ряду причин. Об этом поза- •выея сам Месмер. О том же как бы позаботилось ремя, вовремя подменив всеобщее увлече- •!вотным электричеством» всеобщей заинте-гес данностью животным магнетизмом. О причине -1.».:. подмены несколько десятков лет тому назад «орошо сказал известный французский гипнолог Леон Черток: «Публика интересовалась экспериментами Месмера по мотивам другого порядка. Конец XVIII века во Франции совпал с появлением ро-- _--;:--:еекой чувствительности, в которой сентиментальные потребности, долго сдерживаемые рационалистическими императивами, требовали полного удовлетворения. Эксперименты Месмера развернулись на особенно благоприятной почве». Но конечно, главное, что определило жизнестойкость идей Месмера, их выживаемость в самых неблагоприятных обстоятельствах, так это такой долговременный ; актор, как его собственные усилия по сохранению и развитию своего учения в лице своих прямых учеников. Так он-положил начало более чем двухсотлетней эстафете передачи и умножения накопленных им знаний и опыта. Замечу попутно, что и самого Месмера можно считать лишь одним из промежуточных этапов начавшейся задолго до него эстафеты. — 29 —
|