|
Когда вчитываешься в эти строки с позиции наших дней, становится ясно, что иного приговора просто не могло быть: Месмер с самого начала был обречен. Ведь даже в настоящее время выявление «экстрасенсорной» составляющей воздействия целителя на пациента представляет собой невообразимо сложную задачу: об этом знает лишь тот, кто понимает, сколько путей и факторов «паразитного» воздействия на пациента следует пресечь, прежде чем останется искомый «экстрасенсорный». Среди разных видов «паразитного» воздействия труднее всего отсечь воздействие психологическое, оказываемое самой обстановкой «экстрасенсорного» целительства: здесь следует учитывать установки и ожидания пациента, авторитет целителя в глазах больного, роль «воображения», то есть внушения и самовнушения, и множество прочих тонкостей, о которых ни Месмер, ни его оппоненты даже не подозревали. В общем, если бы Месмеру пришлось доказывать существование животно-магнетического флюида, причем 1ым способом, комиссиям наших дней, трал с еше более разгромным счетом, со временем последователи Месмера, не убедительной критики со стороны оп-пришли к выводу, что для доказательства :• тно-магнетического («экстрасенсорного», еского, мысленного) воздействия необхо-оозлать специальный метод. Задача, как ин-гуально, так и технически, оказалась непо-н для XIX века, ее решение было перенесе-• век XX. О том, как она решалась, будет сказа-всколько позже. Сейчас же замечу, что лишь в >м столетии, особенно начиная со второй его (ны, стали накапливаться полученные в дос-ю строгих экспериментах факты, подтвержда-правоту Месмера в том отношении, что человек действительно способен оказывать влияние на расстоянии, иногда значительном, как на своих со-аржтъев, так и на другие живые существа, принад. .пне к миру животных и даже растений. Однако вопрос о физической природе такого воздействия на расстоянии и сейчас остается почти столь же темным, как и во времена Месмера. Известно, что столь же суровый, как и в отношении животного магнетизма, приговор Парижская академия наук вынесла и применительно к падению метеоритов: «бессмертные», как называли академиков, заявили, что падение камней с неба невозможно! Это мудрое решение академики приняли в 1772 году по инициативе все того же Лавуазье, который представил академии доклад с обоснованием евоей позиции. Протокол решения «бессмертных», под которым стояла и подпись Лавуазье, гласил: Камни с неба падать не могут, так как не только физически, но и вообще ничем разумным объяснить это нельзя». Несмотря на приговор, камни с неба как падали, так и продолжали падать. Однако в 1803 году Парижская академия наук под влиянием неопровержимых фактов была вынуждена отменить свое «антиметеоритное» постановление и признать реальность падения «камней» с неба. — 28 —
|