|
— Ложись! — закричал Федор. — Надо под пули нырнуть! Ложись! Подобной команды не было в практике армии, но Федор кричал столь убежденно, что солдаты сразу упали на землю, и даже поручик, чуть помедлив, нехотя опустился рядом. — Это что-то новое, Олексин, — проворчал он. — Как только снизят прицел, вскочим и — рывком к мельнице. Они и винтовок поднять не успеют. На Счастливой не успели еще оценить броска стрелков Добровольского через Осму, как вдруг стрелки упали на землю. — Неужто одним залпом? — растерянно предположил Млынов. Скобелев молчал, напряженно всматриваясь в бинокль. Он не верил, что один ружейный залп может уложить полсотни солдат, и хотел понять, почему это произошло, куда стремились стрелки и какую выгоду от этого мог получить бой в целом. — Может, офицеров убили? — спросил полковник-артиллерист. Группа вскочила одновременно, явно по команде, оставив на земле несколько то ли убитых, то ли раненых. Вскочила и на одном дыхании рванулась к мельнице, стоявшей недалеко от моста у Рыжей горы. Турки не успели сообразить, не успели вскинуть винтовок, как горсточка солдат уже скрылась за каменными стенами мельницы. — Да они пуль испугались! — презрительно заметил Жиляй. — Какой позор для русского мундира — перед врагом по земле ползать! — Молодцы! — громко сказал Скобелев. — Ну, получил Рифат-паша подарочек: мост-то теперь под ружейным огнем, — он рассмеялся. — Млынов, узнай, кто скомандовал упасть под пулями. Георгия ему за то, что солдат спас и задачу выполнил. Алексей Николаевич, готовь общую атаку, — он щелкнул крышкой часов. — Ровно в двенадцать — сигнал! А уволенный со службы и внезапно представленный к награде Олексин сидел под стеной. Уже при входе в мельничный двор турецкая пуля рикошетом попала в голову, содрала кожу, но кость не пробила. Голова кружилась, все плыло перед глазами, и Федор с трудом улавливал слова бинтовавшего его солдата. — Ничего, барин, потерпи, контузия это. Спасибо тебе солдатское, господин хороший, что уберег нас: кабы не ты — ни в жисть бы нам до этой мельницы не добежать. Ни в жисть!.. — Добежал… — с трудом ворочая языком, сказал Федор. — Добежал я, братец. Добежал!.. 5Взятие Ловчи и полный разгром ее гарнизона были высоко оценены не только армией и государем, но прежде всего русским и болгарским народами, уже уставшими от топтания на месте и бессмысленного кровопускания. Александр II для доклада вытребовал светлейшего князя, намереваясь услышать рассказы о преданности и героизме. Но сдержанный Имеретинский, вкратце обрисовав ход сражения, все эмоции сконцентрировал в одной фразе: — 144 —
|