|
– Пыль и вода. – Да, – говорит Марго. – И еще кислота и огонь. – Конечно. – Он раскрывает книгу, поддевает край страницы своим толстым большим пальцем и переворачивает ее, затем другую, пока не доходит до оттисков. – Porcamadomia! – Он продолжает листать книгу. – Вы и переплели ее сами? – Да. – Очень хорошо, на самом деле. Вольмаро качает головой, поджимает губы. – Ну, – говорит он, закрывая книгу, – я не буду торговаться, но и не дам вам повода для жалоб. Восемь миллионов лир. Получите. Восемь миллионов наличными, как вы, американцы, говорите. И никаких вопросов. – Вольмаро открывает ящик стола. – Это больше пяти тысяч американских долларов. – И начинает отсчитывать купюры по тысяче лир. – Минутку! Вольмаро поднимает голову, держа палец между уже отсчитанными банкнотами и стопкой денег внутри ящика стола. – Могли бы вы объяснить, на основании чего вы пришли к сумме в восемь миллионов? – спрашивает Марго. Вольмаро смотрит на доктора в изумлении. – Я пришел к этой сумме по доброте своей душевной, синьорина, по своей врожденной щедрости. Я пришел к этой сумме, потому что этот мужчина, – он кивает в сторону доктора, – отдавал мне свои сигареты, когда мы были британскими пленными. Каждый из нас получал по четыре сигареты в день и коробку американских спичек. Вот как я пришел к этой сумме. – Я думала больше о ее рыночной стоимости Я имею в виду то, что она unico уникальна. У нее нет копии. И это эротика. И она знаменита. Нет ничего подобного этой книге. Я думаю, что есть коллекционеры, готовые вывернуться наизнанку, чтобы заполучить ее. Я имею в виду, что кто‑то совсем недавно заплатил за Моне почти миллион долларов. Вокруг полно денег. – Вы путаете разные рынки. – Вольмаро смеется и одаривает доктора Постильоне еще одним взглядом, закатывая глаза под самые брови. – Искусство есть искусство, книги это книги. Кроме того, – говорит он по‑английски, – я и так плачу, выворачиваясь наизнанку. Я плачу, выворачиваясь наизнанку через задницу. – Но шестнадцать гравюр Марка‑Антонио Раймонди – это тоже искусство. – Оттиски, не оригиналы. Ничего подлинного. – Гравюры. Как вы думаете, сколько это будет стоить на аукционе «Сотби»? Вольмаро берет себя в руки, глубже садится на стуле, наклоняется вперед. – «Сотби» не возьмет ее, пока вы не представите свидетельство о своем праве собственности на эту вещь. Они потребуют четкую информацию об источнике и лицензию на вывоз от итальянского правительства. Они не станут продавать что‑либо, что потом придется возвращать, если будут предъявлены претензии. Ни один солидный акционерный дом не притронется к ней без документов. Вы не можете продать ее за пределами страны. Этому получит слишком большую огласку. Это национальное достояние. Вы не можете просто так выехать с ней из страны. — 149 —
|