Сын Ра

Я передал содержание этого разговора, почти слово в слово, Коле Грибуцкому. Он был просто поражен, узнав, что так фатально, незаметно для себя, утратил всяческий контроль над ситуацией в рок — группе. В то же время он клятвенно заверил меня, что скорее Марат и Кораблин уйдут из «Конвоя», чем я и Геша — кстати, его лучший друг еще со студенческих лет.

Судьба жестоко наказала Марата Рябенко за его эгоизм, зависть и непомерную гордыню — весной 1999 года он повесился в туалете своей однокомнатной квартиры, простояв на коленях в петле (такое ощущение, что он молился перед смертью) больше двух недель. На столе следователь нашел предсмертную записку: «Работа закончена, теперь жизнь потеряла смысл».

Непонятно, чего не хватало этому более чем странному человеку? Папа Марата, генеральный директор крупнейшего в Алтайском крае силикатного завода, сделал все, чтобы его сын был счастлив. Он купил ему отдельную квартиру, машину, шикарный по тому времени синтезатор - портостудию «Yamaha». Рябенко с отличием закончил композиторское отделение Новосибирской консерватории и устроился преподавателем в Барнаульское музыкальное училище, заочно поступив в новосибирскую аспирантуру. Казалось бы, жизнь удалась! Правда, незадолго до самоубийства от Марата ушла уже вторая по счету жена, но, вряд ли, это обстоятельство можно считать серьезным поводом, чтобы свести счеты с жизнью преуспевающему во всем молодому человеку. В общем, я конкретно недоумевал, совершенно не понимая, что еще было нужно этому человеку в жизни.

Все стало понятно после визита к моему давнему другу, владельцу шикарной звукозаписывающей студии в ДК «Химиков» Юре Бородину, который в настоящее время, вместе со своим сыном Арсением, живет в Москве и работает звукооператором в популярной столичной группе «Челси». Зимой 2000 года родители Марата Рябенко принесли ему синтезатор и попросили «сбросить» на компьютер всю работу сына в портостудии за последние 3 года. Оказывается, Марат последние три года работал над какой - то симфонией. «Хочешь послушать звуки ада?» - с дрожью в голосе спросил меня Бородин. «Давай!» - сказал я, весьма заинтригованный его таким неожиданным заявлением. Он включил запись, которая, кстати, длилась всего 15 минут. И эти 15 несчастных минут молодой, «талантливый», «перспективный» композитор записывал целых 3 года?!

Но что это были за звуки, читатель?! Это, действительно, были звуки Ада. Тональные и гармонические реминисценции этой так называемой «симфонии» сразу же вызывали к жизни страшный образ Люцифера. Вопиющие диссонансы данного музыкального произведения, которое я бы назвал «На пороге преисподней», просто шокировали, а сверху всю эту жуткую какофонию для усиления «адского эффекта» Марат накрывал еще тяжелым, как кувалда, симфоническим басом, от инфразвука которого просто «мурашки по коже» шли и, как живые змеи Горгоны, шевелились редкие волосы на моей уже лысеющей голове!