|
Сообщив о своем судьбоносном решении покинуть рок - группу Коле Грибуцкому, я, конечно, этим очень сильно его расстроил. С жаром он долго еще уговаривал меня остаться; даже пытался давить на «совесть», убеждая, что нельзя его бросать в такой тяжелый для «Конвоя» момент. «Я до сих пор не могу рассчитаться с Рафаэлем Мазитовым за те наши дурацкие гастроли в Кемерово!» - смешно причитал Коля, но все это было уже бесполезно — как говорится, «мавр сделал свое дело, мавр может уходить»! А вскоре после меня группу покинули Геша и Быковский — тоже не стали дожидаться, пока их «выпрут» «настоящие профессионалы». И «Конвой» сам собой, без посторонней помощи, тихо «скончался» в начале 1989 года — как говорится, «почил в бозе», чтобы только в 1997 году, как легендарная птица Феникс, «восстать из пепла» - вновь возродиться уже в новом качестве и совершенно ином составе в Барнаульском юридическом институте МВД России. Но это, дорогой читатель, уже совсем другая История! Тюрьма «Завтра, на концерте, посвященном Международному женскому дню 8 - го марта, ты, Соловьев, почитаешь что - нибудь из нетленной классики, а лучше всего Пушкина - он у тебя очень хорошо получается!» - с такими словами обратился замполит учреждения исполнительной системы УБ-14/8 майор внутренней службы Саломасов к долговязому тощему «зека» лет 40, от пяток и до шеи татуированному куполами, женскими ликами и огромными живописными пауками, один из которых умудрился «сплести» паутину даже на шее и щеке осужденного. «Ну, Пушкина, так Пушкина — мне без разницы», - индифферентно заявил Юрий Борисович Соловьев и, приняв картинную позу, начал громко и с выражением декламировать «Евгения Онегина», переложенного местными «умельцами» на тюремное «арго»: «Мой дядя, падла, вор в законе, Когда зависнул на кресте, Он оборзел, как бык в загоне, Хоть с виду был уже глиста. Его прикол — другим наука: Но стремно — век я буду сука! Сидеть с «доходом» день и ночь - Не выпей, не поссы, не вздрочь! Какой же, блин, дешевый «зехер», Мне с бабаем играть в жмурка, Ему смандячив кисляка, Колеса гнать за делать нехер, Вздыхать и бормотать под нос: «Когда ж ты кони шаркнешь, пес!» «Ой, хватит - хватит, Соловьев, все, заканчивай всю эту херню! - холерически замахал на «чтеца» Саломасов. - Ты что, рехнулся, выставлять на концерт для женщин такую «блевотину»? А Лермонтова знаешь, «Смерть поэта», например?» «Знаю, - усмехнулся Соловьев, - почитать? «Погиб поэт, невольник чести...» «Ну вот, это - совсем другое дело, - резко оборвал его Саломасов, - его и будешь читать на концерте!» — 155 —
|