Сын Ра

Это он зря, совершенно зря так говорит. Если говорить о Быке, то этот высокий белокурый парень из Кишинева, обладающий огромной физической силой, был барабанщиком «от Бога», имеющим в голове самый настоящий природный метроном. У Быка было просто фантастическое ощущение темпоритма, и он «долбил» сильные доли в ансамбле с такой ритмичностью и аккуратностью, абсолютно не взирая на нас, «лабухов» (это самое ценное качество для ударника — играть, слушая только свой внутренний ритм, а не «тащиться» вслед за «безбашенными» музыкантами), что мы все относились к нему с очень большим уважением и вполне заслуженно называли его «сердцем «Конвоя».

То же самое можно сказать и о Геше (Гене Селезневе) — гитаристе из Заринска. У Геши (кстати, тоже юриста) была очень самобытная, просто уникальная техника игры на гитаре. Абсолютно не зная нот, он выделывал на ней такие виртуозные вещи, которые часто были не под силу и многим профессионалам, окончившим музыкальное училище.

Если Быковский был «сердцем рок - группы», то Саша Кораблин, безусловно, был ее «предстательной железой», которую врачи называют еще «вторым сердцем мужчины». Кораблин своей музыкой источал в ансамбле такую мощную сексуальную энергию, которая просто завораживала всех нас, заставляя безропотно выполнять все его «гениальные» задумки.

Являясь мощным генератором музыкальных идей, Кораблин постепенно прибрал в коллективе все бразды правления, изрядно потеснив нашего руководителя Николая Грибуцкого, в том числе и в решении кадровых вопросов. Желая хоть как - то разбавить нас, юристов, профессиональными музыкантами, Кораблин привел в «Конвой» нового вокалиста Сергея Мациевского и клавишника Марата Рябенко.

Сергей Мациевский («Мацик»), смазливый жиденок лет 25, обладал великолепными вокальными данными, но, к большому сожалению для нас, по известной классификации выдающегося русского психиатра Петра Борисовича Ганнушкина, относился в группе акцентуантов конституционально - глупого типа; что называется, «тупой и еще тупее»! Это, на самом деле, тяжелый случай, аналогичный тому, который имеет место уже в наше время с известный тенором Николаем Басковым. Природная глупость певца никогда не даст возможность раскрыть ему даже самые гениальные вокальные данные — он, просто — напросто, не сможет донести идею и чувства музыкального произведения до своего слушателя.

Так случилось и с Мациком. Мы полгода, как «рабы на галерах», по 12 часов в сутки готовили программу выступления (в основном, составленную из произведений собственного сочинения), до блеска отточили все ритмические синкопы, используя в своих «продвинутых» джаз - роковых композициях абсолютно авангардные, еще до нас никем неиспользуемые средства орнаментики и аранжировки, а Мацик своим вокалом, «одним росчерком пера» «смазал» всю нашу работу — очередная комиссия по тарификации Алтайской краевой филармонии, возглавляемая в то время дирижером симфонического оркестра Бураковым (музыканты в оркестре «за глаза» называли его «наш Дураков»), прослушав нас в ноябре 1988 года, вынесла свой безжалостный вердикт: «музыка у рок - группы «Конвой» прекрасна и соответствует европейским стандартам, а вот вокалист Сергей Мациевский не смог донести до слушателя ни одну идею представленного на суд комиссии музыкального произведения». Поэтому мы, уже второй раз в этом году, остались даже без этой скудной ежемесячной зарплаты музыканта краевой филармонии 7 - го разряда, равной на тот период времени 70 рублям. Это обстоятельство, а еще грядущие дебильные гастроли в Кемерово с Михаилом Муромовым подтолкнули меня в декабре 1988 года к окончательному и довольно болезненному (уж больно жалко было своей титанической работы музыканта за эти полгода в группе) решению об уходе из «Конвоя».