|
— Болел, дорогой… Такое питание… Дед сразу понял — это снежный человек! Он помнил, что его дед застрелил одного снежного человека, когда тот таскал его кур из курятника. Но это значит, что у снежных людей — кровная вражда с его родом! А он тут один, без могучих семидесятилетних сыновей-защитников, без юных сорокалетних внуков, которых пора учить благородному делу кровной мести… Но дед, конечно же, не растерялся; он стал поднимать и кидать камни в сортир и в сидящее в нём. Чёрный, страшный, мохнатый выскочил из сортира, стал метаться и страшно орать на нечеловеческом, никому не понятном языке (орал Гоги по-грузински, но деду был что грузинский язык, что вой волков; вой волков даже, наверно, понятнее). В конце концов камни стали попадать в Гоги, и дед мог торжествовать — он победил и прогнал страшного снежного человека! Его рассказ, кстати, вполне могли бы отнести и к числу тех, которым можно доверять, но только разъярённый Гоги написал в милицию заявление листах на пяти, приложив справки о своих ссадинах и синяках. Жанна Иосифовна как-то не обратила внимания, что Гоги побили как раз там, где дед одолел снежного человека; но въедливые, скучные члены комиссии, чуждые истинной романтике, отыскали Гоги-снежного человека и даже свозили его на место происшествия, чтобы снять все вопросы, а дед даже принёс Гоги извинения. Кстати, истории про снежного человека поступали и с Саян, и комиссия честно проанализировала их тоже. Но выезжать в Саяны комиссия не стала, придя к выводу, что все до единого истории были сочинены явно с сильнейшего похмелья. И если мне сегодня рассказывают, как “человек лесов” буянил в пригороде Красноярска, в километре от железнодорожной станции, для меня нет никаких сомнений: или тут замешан очередной “инженер Гоги”, или информатору надо не только поменьше употреблять спиртные напитки, но и покрепче задуматься о своём поведении и образе жизни; потому что если бесы начали являться среди бела дня и громить загаженную комнату — куда же дальше? Часть историй о встречах с “человеком лесов” — откровенное влияние прессы, телевидения, рассказов, всякого рода “пугательных” историй у вечернего костра. Человек, впервые попавший в лес, в “ненаселёнку”, за десятки вёрст от ближайшего жилья, невольно всё время напряжён. Неуверенный в себе, он не знает, кто это кричит в ночном лесу, кто тяжело протопал по склону во-он той сопки. Ветер трогает листву или это звук тихих шагов? Звенит ручей или это зудящий голос неведомого существа? Приходит опыт, исчезают страхи, но не сразу. Почти у всякого “экспедишника” есть период, когда ему в лесу могло привидеться почти всё. Не потому, что человек труслив, а потому, что он неопытен. А если человек и правда робок, если плохо воспитан, не умеет ввести в рамки разыгравшееся воображение, позволяет лезть из подкорки всему, чему лучше там, в подкорке, и остаться… Тогда есть реальный шанс, что до конца своих дней человек будет уверен: он видел и слышал, а это маловеры и клеветники врут, будто там был только вывороченный комель дерева. Наверное, им завидно, они хотят похитить приключившееся с ним чудо… — 44 —
|