Сибирская жуть

В эту ночь друзья долго, почти до утра проговорили. И о дяде Ване, и о том, какие ещё “приветы” от него можно ожидать в ближайшем будущем. И о том, кто может помочь решить удивительную загадку, но когда сами они будут подальше отсюда.

Назавтра парни уехали из стационара — не навсегда, но они знали, что надолго. Уехали по местам, где им предстояло трудиться в ближайшие годы, и когда ещё они побудут тут, на стационаре?

Дядя Ваня провожал, прощались за руку, и Андрей честно сознавался, что был у него сильный соблазн: взглянуть поглубже в глаза дяди Вани, цвета терновника, и спросить: мол, никому не скажу, но ты сознайся, дядя Ваня… Ты ведь леший? Но Андрей не поддался соблазну.

Было всё это в июле, а в конце сентября этого же, 1978 года дядя Ваня пропал. Нет, не уволился, не перевёлся, не вышел на пенсию, не переехал. А именно пропал, растворился. В один прекрасный день посадил на телегу жену и приёмного сына, чмокнул Серому… Соседи как-то и не успели понять, что происходит. Может, Ивановы кататься поехали? Но они так ехали и ехали, Серый всё потряхивал ушами и шагал, всё скрипели тележные оси, все крутились колеса, все двигалась телега по таёжным дорогам, накреняясь то повдоль, то поперёк, проезжая под жёлтой листвой придорожных осин и берёз. И всё катились навстречу жёлто-красные берёзовые перелески над чёрными, убранными полями, тёмные массивы ельников под пронзительно-синим, удивительным небом сибирского сентября.

Я знаю, откуда уехали эти люди, но не имею ни малейшего представления, куда они в конце концов приехали. И, конечно же, я не знаю, кто таков был дядя Ваня: Иван Иваныч Иванов, родившийся в Большом Угоре в 1895 году, или совсем другое существо.

Если догадка Андрея и Валеры верна, сейчас дядя Ваня, наверное, растит уже нового приёмыша. Интересно, а какой год рождения записан на этот раз по “личн. утв.”?

Глава 2

БАБУШКА И ВНУЧКА

Пусть бабушка внучкину высосет кровь.

Граф А.К. ТОЛСТОЙ

…Это была очень милая, симпатичная, и в то же время очень обыкновенная девушка. Хорошенькое, очень заурядное лицо, приятная повадка, но все симптомы бытовой невоспитанности. Вторую жену Николая Гумилёва кто-то назвал “умственно некрупной”. Тамара тоже была “умственно некрупной”, чудовищно необразованной, хотя жадной к знаниям, доброй и этичной и уж, конечно, далеко не глупой.

Девушка с хорошим вкусом, она одновременно писала неплохие стихи и очень непринуждённо помогала себе при еде пальцами левой руки вместо кусочка хлеба; тонко чувствовала красоту закатного неба или старинной вазы и лезла ложкой в общее блюдо… Словом, девушка не без способностей, но чисто природных, биологических, потому что никто толком её воспитанием отродясь и не думал заниматься. Да и некому — потому что родители Тамары были, по её определению, “полеводы”, жившие в самой глухомани одной из областей Сибири; их самих ещё надо было воспитывать.