|
— Поди, померещилась лошадь-то, — вставил Петьша сочувственным шёпотом. — Или, может, лешак в неё перекинулся. — Да ну, ерунда, это вон Чалуха с зерносушилки, сторож Костя на ней ездит, — скептически произнёс Гыра. — Только вот почто не спутана? — То-то и оно, что не стреножена… И главное — белая вся, как лунь, — подчеркнул Женька. — И странно как-то исчезла она, вроде испарилась, прямо и вправду, как привидение. Была и нету, и топот заглох. Ну, хоть и тряслись поджилки, а решил я добраться всё же до черемухового колка, где эта лешачья борода растёт. Перебежками, перебежками, будто бы под невидимыми пулями. Падал сколько раз, путался в траве. Упаду, отдышусь, соберусь с духом, перекрещусь — и дальше. А у колка — там кочки косматые, так я чуть не каждую брюхом сосчитал. Но вот пошла черёмуха. По запаху слышно. Хорошо, что в черемушнике травы почти нет, под ногами не путается, только сухие листья шуршат. Но кусты раскидистые, низкие, густые, сучья переплелись, как лианы, я ползком между ними, на четвереньках. Ни зги не видно, всё на ощупь. Наконец, под одним кустом нашарил жёсткую траву: папороть? Он, чёртова борода! И тут вижу — вроде светится что-то… Маленький голубоватый уголёк. Играет, мерцает тускловатым таким светом, как серная спичка. У меня аж сердце зашлось от страха и радости. Неужто огнецвет тот самый? Ну, думаю, привалило счастье, теперь все клады мои и сокровища, все тайны откроются и двери распахнутся предо мной, все нечистые духи будут в моём услужении… Хватанул я под корень весь куст папоротника, перекрутил, надломил, оторвал и — назад, к зарослой дороге. Прутья цепляются за шиворот, за карманы, за штаны, ровно кто руками хватает, чтоб не пустить меня, но всё же вырвался из зарослей — и драпака. Слышу: вслед захлопал кто-то, будто в ладоши забил. Меня в жар бросило, оглянулся я — а это голуби взлетели, клинтухи эти или горлицы, что “фу-бу”, “фу-бу” кричат по колкам, я с гнезда их, видно, спугнул… Не помню, как домчался до поскотины. Папоротник в руке держу, будто самого чёрта за бороду, аж пальцы свело. Отдышался, давай рассматривать: никаких огоньков, никаких цветков… Не поверил, спичку зажёг, оглядел, ощупал каждую веточку — ничего не нашёл. Папоротник как папоротник. Где же голубой уголёк? Ведь он был! И тут меня осенила догадка, что это, наверное, мерцал сизоватым огоньком светлячок. Их же сейчас полно везде, вон даже в деревне крапива вдоль тына как усеяна этими светляками. Только так ли это? Кто знает… Ну, и вот сел и сижу. Думаю, отдохну, очухаюсь, отойду от расстройства и тогда двину к клубу, к пацанам — о цветках папоротника сказки рассказывать… — 229 —
|