|
Вроде бы инцидент исчерпан, и неважно — мало ли кто мог там идти? Но и назавтра “серый человек” уходил от обрыва к реке. Кто такой? Никто не знает. Кто его видел? Только те, кто вечером ходил за раскоп, за околицу деревни. А в самой Береговой Подъёмной его отродясь не видали. Так в самой экспедиции прогулки за раскоп, в ту сторону деревни, стали несколько непопулярны. Благо, ходить можно было ведь и совсем в другую сторону, за слияние рек Верхняя и Нижняя Подъёмная, в сенокосные душистые луга. Я сам решил прогуляться и посмотреть, что же происходит на раскопе. Стоял типичный для сибирского августа вечер — тёмно-прозрачный, ветреный, прохладный. Низкие тучи то закрывали луну, то пропускали новую порцию серебристого загадочного света. С высоты террасы открывался вид на реку, на луга за рекой. Видно было хорошо, но нечётко, и главное — временами лунный свет почти исчезал, наваливалась прямо-таки угольная темнота. То всё видно на километры, а то не видно в двух шагах. До сих пор не могу поклясться, что видел этого идущего к реке человека. Вроде бы, один момент очень чётко был виден серо-прозрачный силуэт, сквозь который отсвечивали прибрежные кусты. И действительно, навалилось вдруг чувство неуверенности, страха, какой-то иррациональной незащищённости; захотелось оказаться подальше от обрыва, деревни, вообще от всех этих мест. Тут же тучи закрыли луну; так быстро, что я не успел убедиться — не мерещится ли. С полминуты не было видно вообще ничего, а когда опять полился лунный свет, у реки ничего не было видно. А назавтра здесь же, на “непопулярном” месте, мы сделали интересное и странное открытие: похоже, что от “бабушкиного” дома уходил в сторону обрыва какой-то отдельный проход… Дом как бы продолжался в ту сторону узкой, не шире метра, полосой. Зачем?! Тут как раз опять настала суббота, и приехал внучек, трудившийся на КРАЗе. — Вот вы говорите, что это бабушкина усадьба… А тогда я у вас спрошу: не знаете, что это за странный выход к обрыву? — Это не выход… Это схорон. — Схорон?! — А что вы удивляетесь?! Схорон. Там кулак один прятался… — и пожилой внук назвал имя и фамилию. Я их приводить не буду, потому что потомки этого человека вполне могут и сейчас жить в Красноярске, а они не просили меня рассказывать их семейную историю. Назовём его… ну, скажем, Фёдоров. — От кого ж он прятался, не знаете? — От кого, от кого… Сами не знаете? От властей. Раскулачили его в тридцать четвёртом, выслали в Енисейск. Он по дороге сбежал; жену с сыном устроил на руднике… не помню, на каком. А сам вернулся и сидел у бабушки. — 183 —
|