|
Плыть по реке на этом участке невозможно, а ехать по вьючной тропе — вполне сносно. Тропа много раз отойдёт от реки, поведёт через каменистые, страхолюдные кручи, где рёв порожистой реки почти стихнет в отдалении, и только через много километров опять выведет в долину Енисея. Никакая телега, никакая арба с колёсами из цельных срезов брёвен не проедет по такой дороге. Есть другие тропы, поудобнее, через Аскиз и Абазу… На месте этих троп русские быстро построили дорогу, по которой можно ехать и на телеге, а после войны сделали удобную автомобильную трассу через Саянский перевал. Но здесь — самая близкая дорога, и не так уж много надо было везти древнему человеку — вполне хватало вьючных лошадей. Не зарастала эта тропа до самого последнего времени, до эпохи самолётов и грузовых автомашин. В том месте, где могучая река пробивает, наконец, хребты, растекается по равнине, русские ещё в XVIII веке построили село Означенное. А выше Означенного, близ современного посёлка Майна, в нескольких километрах находилось старинное кладбище. Не только все обитатели Тувы и Хакасии хоронили здесь своих людей. Путников, которые скончались в пути, а до их родины неблизко, поневоле тоже хоронили в этом месте. Уйгурские могилы, тибетские, китайские, монгольские, ойротские, тангутские, сартские — вся Центральная Азия представлена здесь, на этом клочке земли, наклонённом на северо-восток, к Енисею. У этого кладбища была особенность. Каждую ночь, ровно в полночь, на кладбище раздавался голос. Откуда он шёл, было неясно. Говорил мужчина, но возраст его не взялся бы определять никто. Говорившему могло быть восемнадцать, а вполне могло быть шестьдесят. Какой-то бесплотный, шелестящий голос, словно бы и не живого существа. Тихий голос бесстрастно произносил что-то вроде: “Теки мордо селла поки тева”. По крайней мере, я услышал именно такие сочетания звуков. Все местные жители прекрасно знали об этом голосе. Знали и археологи, и всегда приводили на кладбище очередного новичка. Когда идёшь в большой группе людей, не страшно. И всё-таки бывает жутковато, когда звучат бесстрастные, шёлестящие слова над спящими равнинами, под нависшими громадами хребтов. Голос записывали на магнитофон, язык пытались определить, слова понять, угадать, расшифровать… сделать понятными одним словом. Много раз пытались определить, откуда всё-таки исходит звук. Всё, конечно же, безрезультатно. Никто не узнал ни источник звука, ни что говорил удивительный голос, и на каком языке. И не узнает никогда, потому что кладбище затопили в 1980 году при заполнении ложа Саяно-Шушенской ГЭС. Я был в числе последних, кто ещё слышал этот голос… да и то уже вода подступала к кладбищу. — 117 —
|