|
В самой пьянке я помнил, честно говоря, только начало — как раскупоривали водку, как Боковенко с художниками пели: “На материк, на материк… на Магадан, на Магадан…”. Потом Кузьмин читал наизусть Мандельштама, и это было красиво — грассирующий, сильный голос, при колышущихся от табачного дыма свечах, за пиршественным столом. Потом опять пели… вернее, пел один, солировал Гена… вообще-то, уже лет десять, как Геннадий Иванович, но в экспедиции он отдыхал… и в ней прочно оставался Генкой. Он тоже пел, и тоже память сохранила лишь обрывки: …Тёте Наде стало душно В тёплых байковых трусах! — выпевал Генка. …А тётя Надя не даёт, А тётя Надя не даёт! — радостно подхватывал хор, поскольку решительно всё вертелось вокруг этого персонажа. Потом кто-то падал под стол, а на столе стала танцевать ветеранка экспедиции Наташка. Была она… немолодая, конечно, но и нельзя сказать, чтобы старая. Но почему-то хотя её помнили все, в том числе самые старые, и с самых древних времён, она как была, так и осталась — Наташка, и притом без отчества. Запомнилось, как Толик отбивал такт в ладоши, что-то напевал и приплясывал возле стола при свете керосиновых ламп и фар собственного комбайна. Так что с Толиком мы были знакомы, и было даже хорошо лететь с ним вместе. Но Толик, оказалось, на всех нас теперь очень обижен, потому что мы в наших экспедициях “напридумывали ентих научных штучек, от которых трудящему только тяжело делается…” Не без труда удалось разговорить Толика, и его рассказ я привожу без комментариев. В деревни Калы устроили танцы; танцевать стали под магнитофон. Под какой магнитофон? Под ленточный, какой же ещё… Часов в 11 пришла женщина. Красивая такая… Ну, ещё платье такое коричневое, плотное такое… А лицо? Ну, и лицо было, ясное дело… Только не узнал Толя никого, не было ни у кого здесь такого лица. Такого красивого? Ну да, и красивого… и вообще… ну не было такого… Особенное оно, а кто его знает, как объяснить, чем особенное? Как она пришла, магнитофон заглох. Почему? Этого никто не знает. Парни в магнитофон полезли, чинить, а потом радиолу поставили, а радиола не играет! Почему? Ну кто же знает, почему, откуда?! Не играет… Ну, там другой магнитофон! Не играет… А Толик, он занялся этой девушкой. Очень она понравилась Толику: необычная такая… Ну, как будто не отсюда, и вообще… Девушка такая, не очень чтобы молодая… Но и не старая, куда там. Причёска высокая, на шпильках таких. И платье коричневое, плотное. Толик с ней бы танцевал, а какие же танцы без музыки? Он её увёл за огород… Нельзя же с девушкой говорить, если вокруг все орут, а она незнакомая и её не знает никто! — 109 —
|