|
А Толик с ней поговорил… Она всё спрашивала, какие здесь деревни, какие города… сразу видно — не отсюда… Толик сразу понял, что из Питера или вообще из экспедиции. Она потом уходить стала, сказала, ей пора. А голос тоже особенный. Такой у хакасов бывает, вроде… ну как бы сказать… Ну да, ревущий, точно! Низкий такой, с хрипотцой… Ну, и пошли они вниз, к дороге. Спустились до шоссе — а от деревни заорал магнитофон! Только поздно уже, а Толику танцевать и не хотелось, ему эту девушку проводить было нужно. — И что интересно, — задумчиво вымолвил Толик и покосился — не буду ли я смеяться? — Я ж говорю, не очень молодая… А целоваться не умеет. Я её целую, а ей интересно, она меня как будто изучает. Дошли мы до дороги и пошли… Я спрашиваю: “Что, до Означенного пойдём?! Тогда давай я тебя на мотоцикле…” А она: “Да здесь же близко!” Я говорю: “Здесь и жилья нет!” А она: “Есть тут жильё! Ты не знаешь, а жильё есть!” Я ей: “Ты из экспедиции?” Она смеется: “Да, из экспедиции!” Я ей: “К тебе сейчас можно? Или будем гулять?” А она: “Нет, сейчас пора домой. Можешь и не провожать, я потом сама найду”. Я говорю: “Давай встречаться. Я завтра в экспедицию приду”. А она: “Вот, — говорит, — и пришли”. А место глухое, на дороге, возле ваших раскопов. Вокруг — ни огонька и ничего. Деревья стоят, темно, тихо. Я говорю: “Да давай, провожу! Не хочу тебя здесь оставлять!” А она: “Не приставай! И идти за мной не надо. Ты уже привёл, я, считай, дома. Хочешь меня увидеть, приходи сюда завтра, в полночь. А сейчас иди! За мной следить не надо, рассержусь!” И сама меня целовать стала. Повернула и в спину толкает. Я несколько шагов прошёл, нехорошо сделалось. Женщину одну в таком месте оставил, неправильно это… Обернулся, а нет на дороге никого. Вообще никого, во все стороны. Понимаете, ну несколько шагов всего прошёл! И хоть бы камень стукнул, хоть бы кусты шелохнулись! Я постоял — может, услышу чего… Ну, и домой пошёл, чего поделаешь. Да и жутко стало, что таить… Непонятно потому что — там же вдоль дороги кусты стоят, колючие, сплошной стеной. И дорога каменистая, щебнистая… Толик так сразу и подумал, что женщина из экспедиции, потому что больше таким взяться неоткуда. А его на раскопе вчера на смех подымают, рассказывают про привидение. А он не такой дурак, чтобы живую бабу спутать с привидением, и смеяться над собой он не позволит! Толик очень сильно подозревал, что женщину в экспедиции прячут, чтобы над ним посмеяться, и тогда надо было оторвать башку всем, кто это всё придумал. А если ещё и она сама придумала “енти научные штучки”, чтобы над ним посмеяться, Толик намеревался оторвать башку и ей. Расстались мы холодно, потому что Толик, твердокаменный материалист, совершенно не поверил в мой правдивый и честный рассказ. Но женщину он очень хотел встретить, и довелось ли ему — не знаю. — 110 —
|