|
Кто-то закричал: — Где Вера?.. Вера, иди, ты медик… — Причём тут медик?.. Что я одна-то, пойдёмте вместе… Чего-то ещё опасаясь, зашли обратно в клубишко. Толпой. Старушка сидела в гробу тихо, мирно. — Как себя чувствуешь-то?.. Может, укол сделать?.. — Укол мне не поможет, — слабым голосом еле выговорила старушка и спросила: — Сколько дней я была там? — Сегодня десятый день. — То-то устала, ослабла… Дайте покурить. — Ты разве не умерла?.. Ты же совсем мёртвая была, мы хотели хоронить… — Я просила подождать… Я побывала там, откуда мы приходим в этот мир. Повидалась со всеми, живут там с оленями, охотятся, ходят в походных нарядах… Я долго не могла переплыть родовую дорогу-реку, старушки не пускали, говорят, ты ещё не наша… Маичу искала, эрэ, все кости устали… Старушка закашлялась, подала трубку. — Может, встанешь, идти-то сможешь сама?.. — Нет, нет, продолжайте своё дело… Спасибо, что пришли проводить, я не буду больше задерживать. Только не зарывайте меня в землю, а похороните по-старинному, на деревьях. Я уйду в Угу Буга, там мой Маича… Через год приходите посмотреть — меня там не будет… А теперь, Вера, помоги мне лечь… Вера помогла. Старушка закрыла глаза, сложила руки. И вдруг — эрэ! — громко простонала она, дёрнулась всем телом, словно её ударило током, и затихла. Лицо стало умиротворённым, вытянулось и на глазах стало чернеть, почувствовался запах… Похоронили Лолбикту так, как она пожелала. Через сорок дней, перебирая свои вещи в чемодане, Вера неожиданно обнаружила красивый старинный платок, в котором было что-то завёрнуто. Развернула — шаманский серебряный пояс. Откуда он взялся? Это же вещи старушки Лолбикты. Как они попали Вере в чемодан?.. Уж не знак ли это, а может, и духи Лолбикты переселятся в Веру?.. Прошлым летом парни ради интереса сходили к гробу Лолбикты, висевшему на двух лиственницах, отколотили нижнюю доску — пусто. Даже от одежды — ни одной тряпочки. Диво!.. ДЕДУШКА, ИДИ СВОЕЙ ДОРОГОЙ…Медведя никогда не надо трогать, это же наш прародитель, зачем обижать?.. Сейчас мы ходим на охоту, на рыбалку с Гришей. Я ему постоянно втолковываю об этом, а то некоторые приезжие как только увидят медведя, сразу хватаются за ружья, палить начинают, дурачки. Это же грех… Я несколько раз встречался с амиканом. Встретимся, а я плохо вижу, начинаю разговаривать с ним на родном языке. Говорю: дедушка, я случайно здесь прохожу, тебя не трогаю и ты иди своей дорогой. Я не знал, что это твоя тропа. Извини, я тебя не трону и ты меня не трогай. Иди, пожалуйста, по своим делам… И, представь себе, бэе, он слушается, уходит. Он же полуэвенк. — 50 —
|