|
Многие женщины уговаривали своих мужчин-родственников не появляться в бригаде, иначе не смогут потом отвязаться от Лолбикты. Будут мучиться, маяться, без причины драться с жёнами, сопьются, а там и неизвестно от чего залезут в петлю либо застрелятся. А Маиче, надо сказать, такая жизнь потом стала даже нравиться. Власть и влияние жены над мужчинами распространилась и на него. Бывало, кто-нибудь из мужчин, собираясь на рыбалку, как бы между прочим спрашивал у его жены, мол, возьму твоего старшего сына Гирго с собой, та в ответ восклицала: “Ээ, что меня-то, женщину, спрашиваете, у него же есть отец. Спросите отца!” Маича, полёживая, словно нехотя разрешал. “Возьмите, да только не утоните, Делинне коварная речка…” Лучшая часть добычи приносилась в их чум. Или же по утрам какой-нибудь оленевод, проходя мимо чума, с улицы говорил: “Маича, бэе, ты ещё не поднялся?.. Тогда лежи, поспи ещё. Твои учуги пасутся всегда рядом с моими, мне ничего не стоит поймать их и привести. Отдыхай, намаешься ещё за день…” Мужа Балбы, которого та очень любила, Лолбикта тоже поймала крепким маутом. Он маялся, не находя себе места в чуме, и, видимо, уловив призывный взгляд Лолбикты, бежал к ней, как олень к соли. Балба тогда хотела поднять шум, кричать, стыдить Лолбикту, мужа, но побоялась за детей. Втихомолку горько плакала… Великой силой обладала Лолбикта. И вот, хоть и запоздало, но Балба всё же решилась, выплеснула давнюю боль, столько лет прятавшуюся в сердце, и наконец-то облегчила душу… Конорам, как любит выражаться Момоль, пришлось “шевелиться”: перевезли старушку в больницу, помыли и снарядили в “походную” одежду. С гробом и могилой тоже обошлись очень даже хорошо — за бутылки нашлись доски и добровольные помощники. Всё чин-чином вышло. В день похорон решили на два часа выставить гроб в клубишке, бывшем Красном чуме, для прощания, как-никак, а Лолбикта всю жизнь проработала в оленеводстве, значит, приносила пользу обществу, по словам Момоля, она — рабочий класс, хребет нашей социалистической державы!.. Новая власть ценит простых тружениц, хотя и всякие слухи о ней ходили. Всё шло нормально, как положено в таких случаях, ничто не предвещало неожиданностей. Четверо парней затаскивали гроб в клубишко, в узких дверях немного побеспокоили покойницу, потрясли немного, чуть не перевернули, но потом выровняли гроб, стали устанавливать на табуретки. И тут одному парню показалось, что старушка пошевелила рукой. Он толкнул товарища, показывая взглядом, и тут все увидели, как покойница подняла руку, вторую, открыла глаза и, взявшись за края домовины, стала садиться. Парни бросились к двери, устроили давку и, мешая друг другу, выскочили на улицу. Вот так номер — старушка ожила!.. С того света вернулась! Такого же никогда не бывало… — 49 —
|