|
Руки, ноги шевелились, а что ещё эвенку надо? Они кормят рот. Выделывала шкуры, шила одежду, обувь, осенью в ней просыпался охотничий дух — поблизости от фактории ставила плашки, кулемики и была довольна жизнью. И только в зимние ночи без людей томилась её душа. Ночи казались бесконечными, но она научилась их обманывать: убегала мыслями в молодые годы и со всеми своими знакомыми, друзьями разговаривала, смеялась. А в этом Срединном Мире ей было скучно, и она молила Всевышнего, всех своих духов-помощников дать ей возможность перебраться туда, в Хэргу Буга — Нижний Мир, но те и слушать не хотели, всё, отслужили, исчезла её сила. “Подождите, подождите, я вас ещё заставлю мне служить!” — шептала она. Ещё зимою Лолбикта, как дедушка Амикан, предавалась спячке, дремоте и если видела сны, то подолгу раздумывала, что они значат. Во сне она выпрашивала у мужчин, некогда беспрекословно подчинявшихся ей, кусочек мяса, но они отказывали ей. Не хотели они принимать её в своё сообщество, убегали. Как уж она ни молила, ни грозила — всё бесполезно. Наконец-то увидела своего молчаливого, всё понимающего мужа. Он ей всегда всё прощал и там, видимо, простил. Он позвал её, даже поцеловал. С каким радостным чувством она проснулась! Всё утро у неё было приподнятое настроение, и она почувствовала, как её душу постепенно наполнила какая-то молодая сила. И она подумала: “А что, разве я силой своего духа не смогу управлять своим немощным телом, как некогда без узды водила всех мужчин?.. Я же могу сходить к ним в гости, поискать Маичу?..” Посидела, прислушиваясь к себе, и довольная стала собираться. Сходила к лабазу, где хранились её самые драгоценные вещи, — шаманский костюм, шапка и походный костюм в мир мёртвых. Придирчиво оглядела — не поела ли где моль? — и задумалась. А вдруг не сумеет вернуться оттуда обратно? Тогда как? Кому передать свой дар? По законам предков, она не имеет права уходить из этого мира, не передав своих духов кому-нибудь из родственников. Передать-то некому! Все там, а кто остался, так те свой пыл истратили на водку и вино, которые начисто иссушают тело и душу. Они пустые, как бубны, им всё безразлично, в том числе и собственная жизнь. Кончились эвенки, хотя… А может, попробовать Вере Конор, у неё течёт кровь рода дятлов, она хоть и медичка, но нутро у неё неиспорченное, в ней сохранилась эвенкийская самостоятельность… К большому удивлению Веры, вечером пожаловала к ней в гости старушка Лолбикта. От отца она слышала, что они какие-то родственники, а какие — Бог знает? Кто сейчас молодёжи объясняет их родовой корень? Вот и из-за этого, что родня на родне женится, ослабляется здоровье. Старушка не отказалась от чая, выкурила трубку, поговорили о мелочах и лишь потом осторожно, стараясь не напугать Веру, высказала свою просьбу. А просьба для Веры, выросшей на отрицании шаманских духов и всяких потусторонних сверхъестественных сил, и впрямь была неожиданной: если она, Лолбикта, умрёт, то, пожалуйста, не дай её хоронить, пока от покойницы не пойдёт характерный запах. Запомни, дочка, и не бойся. — 47 —
|