Розенкрейцерское просвещение

Враги Фридриха, придумавшие сию карикатуру и стиш­ки под нею, предоставили нам бесценное свидетельство касательно политико-религиозного аспекта программы, вы­двинутой в розенкрейцерских манифестах. Программа эта носила апокалиптический характер, призывала к всемир­ной реформации, вслед за которой должно было последо­вать Тысячелетнее царство. Она к тому же была каким-то образом связана с планами тех советчиков курфюрста Пфальцского, что толкали его на богемскую авантюру. Богемцы, «обвенчавшие Пфальц с миром», тоже стреми­лись к мировой реформации. Далее сочинитель стихов с презрением осмеивает нелепые (с его точки зрения) цели «политики Пфальца:

Когда мышь дарует рождение слону,

А кукушка — фазану,

Когда комар высосет целое море,

А Рейн потечет вспять, от Кельна к Страсбургу, —

Только тогда политика Пфальца

Принесет согласие в Империю,

И даст единение Церкви,

И укрепит всю веру.

Из этой враждебной Фридриху сатиры мы узнаем, что «по­литика Пфальца» была движима далеко идущими замыс­лами и представляла собой по сути религиозное движение, выступавшее за реформу церкви и Империи. За кратким эпизодом «посягновения» Фридриха на верховенство Габс­бургов в Богемии просматривается широкая перспектива ев­ропейской истории. Сочинители подобных карикатур бы­ли прекрасно осведомлены об идеологии, стоявшей за фрид-рихианским движением, знали и о связи последнего с ро­зенкрейцерством; можно не сомневаться, что им также было ведомо, сколь большое воздействие оказали на розенкрей­церов идеи Джона Ди. «Иероглифическая Монада» — со­чинение, несомненно повлиявшее, как было доказано выше, на розенкрейцерские манифесты, — открывается диаграм­мой с пифагорейским ипсилоном (У), а в дальнейших рас­суждениях эта буква толкуется как символ дилеммы, стоя­щей перед любым правителем: свернет ли он на проторен­ную дорогу «тиранства» или же встанет на прямой и узкий путь, коим шествуют «адепты», то есть боговдохновенные мистики. Не для того ли побежденного Фридриха изобра­зили стоящим на букве У, чтобы подчеркнуть связь разгром­ленного движения с богемской «миссией» Ди?

Однако уничижительно-сатирическая характеристи­ка фридрихианского движения и его целей, содержащаяся в рассмотренной нами листовке, которую распро­страняли враги пфальцграфа, может быть прочитана и в другом, положительном смысле. Судя по этому доку­менту (если отвлечься от его язвительного тона), совре­менники видели во Фридрихе религиозного вождя и реформатора — и подобное предположение вполне со­гласуется с визионерски-реформаторским настроем ро­зенкрейцерских манифестов.