Розенкрейцерское просвещение

Но вряд ли принесет все это большую пользу безрас­судному миру, ибо насмешки, поругания и издевательства свирепствуют в нем более, чем когда-либо; среди ученых царит несогласие, гордость и тщеславие мешают им познать Истину, которая, по милости Божией, столь щедро открывается нам в нашем веке в книге Натуры или прави­лах всех Искусств, где ни одна частица не противоречит другой; они остаются при старых учениях и яркому Све­ту Откровения противопоставляют Папу, Аристотеля, Галена и др., чьи творения кодексу подобны, несмотря на то, что все эти авторы с радостью исправили бы свои ошибки, если бы жили в наше время. Но увещания тщетны, не­смотря на то, что в теологии, физике и математике пред­ставлена Истина, старый враг в изобилии проявляет свое коварство и злобу, ибо через посредство различных меч­тателей и проходимцев препятствует добрым стремлени­ям и делает их ненавистными.

К осуществлению замысла такого всеобщего преобра­зования долгое время стремился блаженной памяти высо­копросвещенный и духовный отец Брат C.R., нашего брат­ства глава и основатель. Немец по происхождению, сын бедных, но благородных родителей, воспитывался он в мо­настыре, куда был отдан, будучи еще пятилетним ребен­ком. Там приобрел он достаточное знание двух языков: греческого и латинского. В юных летах, по личному же­ланию своему и после усердных просьб, отправился он вместе с Братом P.A.L. в странствование ко Гробу Гос­подню. Несмотря на то, что спутник его, не достигнув Ие­русалима, скончался на Кипре, он не вернулся обратно, а решил продолжать странствие один, держа свой путь на Иерусалим через Дамаск. Болезнь задержала его, однако, на некоторое время. Благодаря своим познаниям в меди­цине приобрел он расположение турок, от которых узнал случайно о мудрецах, живущих в Дамаске Аравийском, их чудесном могуществе и глубоком проникновении в тайны Натуры. Под влиянием слышанного пробудился высокий и светлый дух Брата C.R.C. и достижение Иерусалима стало для него менее желанным, нежели посещение Дама­ска. Желание было столь велико, что, не в силах совла­дать с ним, поручил он учителям Аравийским, за извест­ное вознаграждение, переправить себя в Дамаск, куда прибыл едва шестнадцати лет от роду; здесь, по собственному его свидетельству, встретили его мудрецы, не как чужого, но как давно ожидаемого ими, причем назвали его по име­ни и, к немалому его изумлению, указали также на многие тайны его монастыря. Там изучил он арабский язык на­столько, что смог, по прошествии одного года, передать правильной латынью UbrumM.\ которую впоследствии взял с собой. Там же почерпнул он свои знания физики и ма­тематики, которые могли бы обогатить весь мир, если бы в нем было побольше любви и поменьше недоброжелатель­ности. Через три года, с доброго согласия, отплыл он из Аравийского залива в Египет, где пробыл недолго, но зато ,с большим вниманием изучил растения и твари, переплыл затем все Средиземное море и прибыл в Фец, куда напра­вили его Арабы; и в самом деле, не стыдно ли, что столь отдаленные мудрецы, вопреки клеветническим писаниям о них, не только между собой согласны, но к поучению и открытию своих тайн склонны.