Пучина людская

В пищу шло всё! Хотя этого всё тоже было так мало, что добывать его приходилось с риском для жизни: отлучаться от своих нор не разрешалось. И чтобы выдолбить из застывшего поля вмёрзшие картофель, свёклу или тыкву приходилось идти на расстрельные хитрости партизанского уровня. За отброса­ми и помоями из немецкой кухни выстраивались очереди.

Была и комическая ситуация. Селяне не употребляли све­жего сала. Они считали его болезнетворным, дурно пахнущим, почти живодёрным, словом, нехорошим и даже греховным. Для свежины готовили дубовые бочки, куда собирали надёж­но просоленный продукт и ставили его в слегка прохладное место, например, в ледник или паветь, т.е. в летний продувае­мый сарай. При таком хранении примерно через три месяца в сале заводились маленькие, почти бесцветные и энергичные червячки. Они проделывали в толще куска ходы, через кото­рые шло проветривание и просолка всего массива и когда он равномерно просолится, червячки исчезали, вроде как раст­во­рялись, а сало приобретало желтоватый вид, богатырский дух и приятный вкус. Его можно есть с чем угодно, оно не конф­ликтует ни с одним продуктом, от него не возникает изжога и нет чувства переедания. Селяне болели крайне редко, а пище­варение у них было завидное. Например, в селе не знали, что испражнения имеют запах, что бывают проносы и запоры.

Немцы, увидев червячков на продукте, брезгливо распо­рядились закопать его подальше от хат. Люди вырыли ямы вблизи землянок, выложили их клеёнками и у кого чем было, и снесли туда сало, старательно накрыв его землёй. Это оказа­лось едва ли не самой основной опорой выживания.

Однажды, когда солнце уже повернуло на весну, раздался настырный стук в крышку наружного люка. Бабушка подня­лась по лестнице, отодвинула крышку и увидела здоровенного немца, стоявшего рядом с лазом. Такое произошло впервые: немцы стороной обходили местных, боясь испачкаться, зара­зиться или ощутить тяжёлый дух больного тела. Но прежде, чем оценить обстановку, бабушка увидела в руке солдата гра­нату и закричала от ужаса. Немец занёс руку над лазом так, чтобы граната упала прямо в яму и уже там взорвалась.

Рука с гранатой, вдруг, остановилась над щелью в яму и ... проходит мгновение, второе, уже заметной стала пауза, уже устали от ожидания смерти, уже надоело ждать, а граната ви­сит над головами и на краю землянки раскачивается немец, буд­то примериваясь как бы половчее смерть забросить вниз. Чем, когда и как закончился бы этот драматический эпизод, сказать никто не может. Ситуацию изменил хриплый надрывный крик: „Да бросай же, мать твою ...” Бабушка увидела, как Яков, види­мо, сообразив, что немец не понимает русских немёков, отбе­жал в сторону на самое видное место и энергичным взмахом сначала одной, а затем сразу двумя руками показал, что уже пора бросать гранату и как это сделать. Похоже, немец опешил. Он сначала изменился в лице, потом опустил руку, вставил чеку и подвесил гранату к поясу. Освободившейся рукой, вы­разительно повернувшись в сторону крикуна, покрутил паль­цем у виска и направился ... во двор Якова. Обошёл подворье, присматриваясь к строениям и что-то прикидывая.