|
- Хорошо, отвлечёмся, - как ни в чём ни бывало сказал он. - Поговорим о чём-нибудь другом... Да, говорят, Дар мучил тебя не только расспросами об экономике? 2 И это было верно. Дар привёл меня в один из храмов, где требовалось восстановить, вернее - создать заново несколько витражей. Я до этого никогда витражами не занимался, да и не предполагал заниматься. Дар познакомил меня с мастером, мастером этим оказалась, к моему удивлению, женщина - высокая, худая, с короткой стрижкой и орлиным, цепким взглядом. Её звали Симона. Она объяснила мне, что эскизов требуется не так много, около десяти. Эскизы можно сделать и не цветными, "хотя, конечно же, сэр Тинчес, цветА будем подбирать совместно, у нас достаточно широкая палитра стёкол". - Не желает ли мастер ознакомиться с сохранившимися фрагментами старых витражей? Я, разумеется, был совсем не против, и мы полезли на леса. Изображать святых и подвижников мне тоже пока не приходилось. Я вооружился блокнотом, достал огрызок карандаша (очень неудобно!) и принялся за наброски. Она терпеливо стояла рядом, наблюдая за моей работой. Потом сказала: - Можно взглянуть? Да пожалуйста. Она прошлась беглым взглядам по моим наброскам. Потом, не спрашивая, начала листать блокнот, её глаза останавливались то на одном, то на другом рисунке. Закрыв блокнот, она сказала: - Требуется не просто изображать фигуры. Человек приходит в храм. Храм - это место беседы с Богом. Для того, чтобы разговаривать с Богом, мало обладать одним рассудком. Вам необходимо создавать настроение. Вы это умеете. Вот, возьмите. Это небольшой подарок от меня. Я как раз в это время отвлёкся... (Бог бы с ним, с блокнотом, если интересно - пусть смотрит)... меня заинтересовала занимательная игра линий. Они не просто существовали, они вели за собой, текли как ручеёк, как мысль от одного изображения к другому. - Спасибо, - рассеянно сказал я. У меня в голове начинали роиться замыслы. - И что это за подарок?.. - Волшебная палочка, - впервые улыбнулась Симона. И вместе с блокнотом протянула мне... новый карандаш. - Да, кстати, - прервал меня Леонтий. - Ты не одолжишь мне его? Я хотел бы записать твой рассказ. Гусиным пером не очень ловко... - Пожалуйста. Я был не против, пусть пишет. А он тут же взял несколько чистых листов и принялся усеивать их какими-то закорючками. - Это называется стенография... ну, проще говоря, скоропись. Говори, говори... - Прошло дня два... Меня не торопили. Изредка я заходил в храм, где на полу, на деревянных брусьях покоились вынутые из рам витражные плоскости и где хрупкая Симона, одетая по-рабочему, в брюках и мужской рубашке навыпуск, терпеливо подновляла старые изображения. Заходил так, по мелочи, уточнить, с какой стороны Богородица должна держать ребёнка, или каким именно жестом должен благословлять плавающих святой Никола Морской... — 107 —
|